Фавваз хотел ему ответить, но в этот момент услышал в аппарате оглушительный грохот взрыва, потом еще и еще. Сразу же яростно затарахтели автоматы. Аль-Вара отчего-то вскрикнул, даже взвыл, после чего Фавваз услышал громкий стук. Видимо, рация грохнулась на камни.

– Аль-Вара! Аль-Вара! Почему ты молчишь?! Что там происходит? – надрывно кричал Фавваз, но ответа так и не получил.

Из динамика доносилась лишь автоматная стрельба, какие-то вскрики, топот ног и вопли ужаса. Фавваз больше не мог все это слышать, отключил рацию и бросил ее на стол. Он понял со всей определенностью, что не видать ему как своих ушей ни гонорара, ни юных итальянских массажисток.

Сашка открыл глаза и некоторое время не мог понять, что с ним происходит и где он находится. Он лежал в постели, перед глазами вились какие-то прозрачные шланги и провода, тянувшиеся к его телу. Рядом с постелью стояла подставка трансфузионной системы с капельницей, из которой жидкость по шлангу вливалась в вену.

Стены, потолок, постельное белье и все прочее было окрашено в белые, бирюзовые и синеватые тона. Журбин чувствовал себя отвратительно. Кружилась голова, саднило в груди, тело словно наполняла ртуть, невозможно было шевельнуть ни рукой, ни ногой. Но Сашка понимал, что нужно двигаться. Невзирая ни на что. Сконцентрировав всю свою волю, он попытался пошевелить пальцами рук, и это ему удалось! Точно так же, диким усилием воли, Сашка заставил себя хотя бы немного улыбнуться этой крохотной победе. Внутри сразу же появилась какая-то теплая точка, греющая все его существо. Он жив и скоро будет полностью здоров!..

Кто-то подошел к его постели. Он всмотрелся в размытые, но удивительно знакомые, безгранично милые черты женского лица. Кто это? Аня? Невероятно!.. Как же он ее сразу-то не узнал? Возможно, потому, что в ней что-то сильно изменилось. Может быть, взгляд? Из смиренно-печального он непонятным образом трансформировался в жизнерадостный, переполненный ярким солнечным светом, даже чуточку дерзкий и ироничный.

– Где я?.. – беззвучно, одними губами спросил Журбин.

– В Дамаске, в больнице. – Аня улыбнулась и провела своей легкой, как пушинка, ладошкой, по его волосам.

От этого прикосновения Сашку словно пронзило током. Он вдруг ощутил, что в него наконец-то вернулась долгожданная радость жизни.

– Ребята все живые? – спросил он, боясь услышать ответ.

Аня, опять улыбаясь, кивнула и добавила:

– Самым везучим оказался Сережа Приберегин. Он отделался царапинами да синяками. Федю Антохина пуля чиркнула по бедру. Петру Михайловичу досталось больше. Ему еще в Банаре прострелили плечо, а потом, в бою у моста всадили нож в спину. Мы уж боялись, что не выкарабкается. Слава Господу нашему, обошлось. Он здесь же, в соседней палате. Остальные тоже рядом, с ранами или контузиями, но не такими тяжелыми.

– Дети как? – испытав внутреннее облегчение, снова спросил Журбин.

– С детьми все в порядке. Рвутся в больницу, хотят повидаться с тобой, с остальными ребятами. В Дамаске сейчас ждут прибытия шейха Аль-Реваза. Ему уже сообщили о его дочери, и он собирается забрать ее к себе.

– Хорошо!.. – На лице Журбина появилась слабая, но уже живая, вполне оптимистичная улыбка.

Послышались шаги. К кровати подошли пожилой мужчина восточной наружности и две девушки, все в белых халатах.

– Здравствуй, Александр! – с акцентом, но на вполне понятном русском языке проговорил незнакомец. – Я доктор Рашид, твой лечащий врач. Как себя чувствуешь?

– Отлично! – с трудом ответил Сашка.

– О-о-о! Значит, скоро и в самом деле пойдешь на поправку. Если учесть характер ранения, при котором выживает один из ста, то ты, как у вас говорят, в рубашке родился. Ну а при таком ангеле-хранителе скоро будешь на ногах!.. – Он посмотрел в сторону зардевшейся Ани.

Лишь через несколько дней, когда Журбин уже достаточно окреп и был переведен в обычную палату, он узнал про два боевых столкновения, которые пришлось выдержать его товарищам.

Спецназовцы пробирались в сторону блокпоста мятежников, бесшумно двигаясь среди густых кустарников. Идти пришлось минут пятнадцать. Когда они подобрались вплотную, то обнаружили, что метрах в тридцати от зарослей рядом с мостом в ряд выстроились три машины – армейский вездеход американского производства и два легковых «Опеля». Трое мужчин с автоматами и в форме так называемой Сирийской освободительной армии околачивались у самого моста, отслеживая транспорт, движущийся по дороге. Прочие сидели у своих машин, играя в нарды или просто дымя сигаретой.

– Пока немного понаблюдаем. Вдруг у них где-нибудь рядом есть еще резерв? – шепотом уведомил Горяев. – Так-то их тут не более двух десятков. Всего-то по пять бандюг на брата. Если все нормально, минуты через три атакуем.

В этот момент от бивака, на ходу расстегивая штаны, к зарослям неспешно зашагали двое рослых детин с небритыми физиономиями. Покряхтывая и сопя, они справляли нужду и обсуждали сегодняшнюю операцию.

– Я сразу подумал, что сегодня будет скучный день, – разглагольствовал один из них. – Лучше бы, как и планировали, провели рейд по асадовским селениям. Кстати, люди говорят, что в Меленеле много богатых торговцев и нетронутых девушек. – Он самодовольно хохотнул.

– А я скоро выйду из игры, надоело уже рисковать головой, – заговорил второй бандит. – Дом в Иордании я себе уже купил. Вот еще немного денег накоплю, да и хватит с меня.

Они направились назад, разговаривая о том, что, несмотря на помощь больших друзей, ситуация пока остается неопределенной. Еще неизвестно, удастся ли свергнуть Асада.

В этот момент на дороге показалась старенькая, но еще вполне приличная «Шкода». Трое бандитов, стоявших у перил моста, загородили ей дорогу. Из кабины вышел молодой мужчина с черной, как смоль, бородкой, рамкой обрамляющей его лицо. До спецназовцев доносились только отзвуки голосов, но было понятно, что они о чем-то его расспрашивали.

Мужчина отрицательно помотал головой и хотел уже сесть в кабину, как один из бандитов неожиданно ударил его по лицу и завопил:

– Ты – асадовский пес, и тебя сейчас ждет смерть!

– Не надо, господа, не надо! – умоляюще вскрикнул тот. – Моя жена здесь ни при чем! Мы простые, обычные люди, шпионажем не занимаемся. Клянусь милостью пророка! Оставьте нас, прошу!

Выбравшись из крайней машины, на мост вышел приземистый мордастый тип лет под пятьдесят, с бульдожьей мордой и длинными руками. Он что-то сказал, ткнул пальцем в кабину, и двое бандитов выволокли из нее молодую женщину. Та плакала и вырывалась из их рук.

– Господа, я вам отдам все, что у меня есть. Только отпустите нас! Именем Аллаха умоляю!

Он обшарил карманы, вынув оттуда бумажник и портмоне, снял часы и все это вручил бульдогу, как спецназовцы окрестили длиннорукого бандита. Тот сунул добычу в карман, и в этот момент у него на поясе запиликала рация. Он поднес ее к уху, изобразил пренебрежительный жест, и бандиты с явной неохотой отпустили женщину. Супружеская пара поспешно села в машину и, не теряя ни минуты, помчалась дальше.