Конечно, для арабов, как и для любых других народов, ключом для входа в индустриальную стадию, было образование. С помощью Израиля и ООН число арабских школ за сорок лет возросло с 46 до 410, число учителей — со 170 до 10 тысяч, число учеников — с семи тысяч до двухсот двадцати.19 Однако внимательный взгляд может открыть много тревожных и даже парадоксальных черт в системе школьного обучения палестинцев.

День в школе обычно начинается со скандирования некоего лозунга, напоминающего советское "К борьбе за дело Ленина-Сталина будьте готовы!":

Система отметок плохо приживается в школах. Один палестинец просматривал домашнее задание своей дочери по географии, уже проверенное учителем. Он обнаружил, что на два вопроса девочка ответила явно неправильно, но учитель никак не выделил их, отметил галочкой, как и все другие. Отец пошёл разговаривать с учителем, но тот объяснил ему, что так у них принято, так заведено. "Я не делаю поправок. Просто отмечаю, что домашнее задание было выполнено."21 Может быть, учитель сам не был уверен в том, какой ответ правильный, и не хотел потерять лицо?

Старшеклассники на встрече с писателем Гроссманом стали жаловаться ему, что в их программу по литературе не включено изучение таких-то и таких-то современных палестинских поэтов и писателей. "А кого из этих авторов вы прочли сами? — спросил Гроссман. — Ведь их книги стоят на полках вашей школьной библиотеки." В классе наступило молчание. Выяснилось, что имена поэтов были известны ученикам как символы-лозунги противостояния израильским властям, но читать их никто не пытался.22

В другом классе Гроссман спросил, как ученики относятся к Гитлеру. Ему стали объяснять, что Гитлер объединил германский народ, что он хотел объединить все народы мира, но евреи мешали ему в этом, поэтому он должен был их уничтожить. Однако, Холокост — это, конечно, сказки. Погибло не больше миллиона. "По-вашему, это оправдано: уничтожить миллионное меньшинство, которое мешает большинству?" — "Ну, не уничтожить, но депортировать — да." Тут один из учеников спохватился и стал объяснять одноклассникам, что эдак можно оправдать и изгнание палестинцев. В конце концов, весь класс дружно сошёлся на том, что Израиль поступает с палестинцами точно так же, как Гитлер поступал с евреями. "Одно и то же — что там, что здесь. Евреи хотят нас уничтожить любой ценой."23

Гроссман с сочувствием выслушивает истории палестинских крестьян, показывающих ему большие земельные участки, которые когда-то принадлежали их родителям.24 Но он не спрашивает их, сколько зерна и овощей их предки выращивали на этих участках и не была ли утрата земли связана с разорением, произошедшим от неэффективности арабского земледелия по сравнению с еврейским. Что же касается индустриальных предприятий на палестинских территориях, упоминаний о них почти не встречается ни в обзорах, ни в книгах; разве что традиционное производство мыла из оливкового масла в Наблусе упоминается как пример хозяйственного успеха.25 Машиностроение отсутствует полностью.

Один саркастически настроенный араб-израильтянин так описал свою — и многих своих соплеменников — мечту: "Вот мы просыпаемся одним прекрасным утром — и что мы видим? Те же прекрасные здания, те же удобные дороги, тот же справедливый Верховный суд, та же энергичная полиция, та же демократия и система социального обеспечения — но только БЕЗ ЕВРЕЕВ! Вот был бы рай! Нет, я не хочу, чтобы их сбросили в море, я ведь прогрессивный либерал-гуманист. Но просто какой-то межпланетный корабль забрал бы их и унёс куда подальше."26

Возможно, особенности преподавания в арабских колледжах и школах влияют на то, что большинство их выпускников не могут стать лидерами индустриального прогресса, не могут получить престижную работу, должны идти в грузчики, уборщики, камнетёсы. Если добавить к этому религиозные запреты на алкогольные напитки и на общение с девушками, можно представить себе, какой заряд яростной неизрасходованной энергии накипает в сердцах этой молодёжи. Ни по своим навыкам, ни по традициям, ни по образованию она не готова войти в индустриальный мир, требующий от человека не только знаний, но и умения контролировать свои эмоции и порывы. Немудрено, что она становится лёгкой добычей экстремистов, предлагающих ей такой манящий выход энергии — "священную борьбу за освобождение".

Акты международного терроризма, совершавшиеся палестинцами, мгновенно заполняли экраны миллионов телевизоров, выплёскивались в газетные заголовки.

1968 год — захвачен израильский пассажирский самолёт, приземлён в Алжире; чтобы спасти 12 пассажиров-евреев, Израиль согласился выпустить из тюрьмы 16 террористов.27

1970 год — три пассажирских лайнера захвачены в небе над Европой, их заставили приземлиться в Иордании и, отпустив пассажиров, взорвали.

1972 год — убийство одиннадцати израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене.

1974 год — британский самолёт захвачен в Дубае; один пассажир убит, террористы находят убежище в Ливии.

1976-ой — захвачен французский авиалайнер с израильтянами, приземлён в Энтебе (Уганда), и только блистательная операция израильских десантников спасла заложников.

1979 — покушение на израильского посла в Лиссабоне.

1981 — нападение на синагогу в Вене, двое убитых, 19 раненых.

1982 (июнь) — израильский посол Аргов тяжело ранен в Лондоне.

1982 (август) — только что избранный премьер-министр Ливана Бешир Джемаель и сорок его соратников взорваны в Бейруте.

1983 — 240 американских морских пехотинцев погибли при взрыве казармы в Бейруте, устроенном организацией Хизбола; вскоре последовали взрывы в американском и британском посольствах.

1985 — в Средиземном море захвачен корабль "Ахилле Лауро", американский турист-инвалид сброшен в море.

1985, 27 декабря — синхронизованное нападение на отделения израильской авиакомпании Эль-Аль в Риме и Вене, 18 убитых, 40 раненых.28

Нападения на мирных израильтян, "живые бомбы", взрывающие пассажиров автобусов и посетителей кафе, обстрел израильских деревень ракетами стали такими повседневными событиями, что мировая пресса едва уделяет им внимание. Да, палестинцы были горько обижены и ведут — с помощью всего арабского мира — освободительную войну с захватчиками и их союзниками — такая схема утвердилась в мировом общественном мнении, и поколебать эти убеждения практически невозможно. Гибель израильских женщин, детей и стариков — это лишь следствие сионистской агрессии. Количество погибших указывает лишь на глубину страданий изгнанников-палестинцев: чем больше разорванных тел, тем, значит, страшнее была несправедливость.

Но есть в кровавом хаосе Ближнего Востока последних десятилетий одна черта, которую трудно согласовать с утвердившейся схемой. Если виновник страданий так очевиден, почему же палестинцы раз за разом ввязываются в ожесточённые и кровавые схватки с другими арабами и друг с другом? Почему не могут объединиться и выступить дружно против общего врага? Феномен арабо-палестинских междуусобий настолько не вписывается в схему "борьбы народа за освобождение", что и пресса, и исследователи-политологи стараются обходить их стороной. А ведь в этих междуусобиях уже погибло гораздо больше палестинцев, чем в боевых действиях против Израиля.