Первые крупные схватки, а по сути — настоящая гражданская война — начались в сентябре 1970 года, на территории Иордании. В течение двадцати лет (1948–1967) иорданское правительство подавляло всякие ростки палестинского национализма; даже слово "Палестина" было запрещено — только "Западный берег".29 Хотя палестинцы составляли две трети населения королевства, иорданская монархия категорически отказывалась признать своё государство той самой страной, которая была отведена палестинцам при разделе территории. Но после войны 1967 года, палестинские боевики были выпущены из иорданских тюрем, также большое число их прибыло из Сирии и Египта.30 Чувствуя свою силу, они начали выставлять военные патрули на дорогах и даже объявили северные районы "Освобождённой Палестиной".

Король Хуссейн приказал своей армии, знаменитому Арабскому легиону, обученному ещё англичанами, выступить против восставших. "Началась настоящая война, с использованием танков, бронемашин, артиллерии и авиации. Палестинцы были полностью разгромлены, потеряв около трёх тысяч бойцов. Некоторые из них, спасаясь бегством, переправились через Иордан и предпочли сдаться израильтянам. Сирия попыталась придти на помощь палестинцам, но Израиль пригрозил вмешаться в конфликт, и сирийские танки отступили."31

После разгрома большая часть палестинских боевиков переместилась в Ливан. Вторжение этой неуправляемой и непредсказуемой военной силы начало расшатывать неустойчивый политический баланс маленькой республики, и в 1975 году в цветущей стране запылала долгая гражданская война, в огне которой погибло всё, что было достигнуто и построено за предыдущие тридцать лет. Вторжение Израиля в 1982 году не смогло остановить боевые действия. Остервенение межарабской вражды было отражено — и символизировано — страшной резнёй в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатилла (Бейрут), устроенной арабами-фалангистами в отместку за убийство премьер-министра Джемайеля (осень, 1982). Но вину за эту резню, конечно, свалили на израильскую армию — "могла остановить, но не вмешалась!" (Как будто вооружённых людей, обуянных жаждой мести, можно остановить каким-то иным способом, кроме как перебив их.) В том же 1982 году президент Сирии Асад ввёл танки в восставший город Хама и перебил там от 15 до 20 тысяч собственных подданных, но об этом событии арабская пресса предпочла умолчать.32

Хотя основная часть палестинских боевиков была — после сложных международных переговоров — эвакуирована из Ливана в Тунис, оставшиеся их группировки — за Арафата и против него — продолжали сражаться друг с другом и в августе 1983 года.33 В течение 1980-х в лагерях беженцев там и тут продолжаются схватки между сторонниками ПЛО (Palestine Liberation Organization) и другими группировками: Фата, Хамас, Хизбола. Отколовшиеся лидеры палестинских террористов, такие, как Джордж Хабаш, Абу Нидал, продолжают совершать акты международного терроризма, устраивают покушения и на самого Арафата.

В 1990 году арабское государство Ирак вторгается в арабский Кувейт, и руководство ПЛО выражает поддержку Саддаму Хуссейну. За это, после разгрома Ирака, Кувейт изгнал 300 тысяч палестинских сезонников, что, конечно, ещё ухудшило положение в лагерях беженцев.34 После трагедии 11-го сентября (2001) Арафат, под давлением мирового общественного мнения, попытался подавить открытые проявления восторга на улицах палестинских городов, призвал к прекращению терроризма. И снова загорелись бои между силами безопасности ПЛО и боевиками Хамаса и Хизболы.35 Наконец, получение палестинцами автономии в Газе в 2006 году немедленно привело к гражданской войне между Хамасом и Фатой.

Межарабское противоборство протекает не только в виде открытых вооружённых конфликтов, но и втихую, порой между жителями одного села. В течение двадцати лет (с 1948 по 1967) деревня Барта была разделена: западная половина оказалась на территории Израиля, восточная — на территории Иордании. Западные за это время усвоили многие принципы жизни правового государства, восточные же привыкли к правлению силы. Они-то и стали главными инициаторами и проводниками интифады в 1987 году. Они приходили на западную половину и водружали палестинские флаги над домами жителей, писали антиизраильские лозунги на стенах. Один владелец дома посмел снять флаг — его жестоко избили. Устраивали поджоги окрестных рощ. "Мы боимся их, — жаловался западный, — они готовы применять насилие по любому поводу. Полны дикости. Семейная дисциплина у них исчезла, взрослые не имеют контроля над молодёжью, а израильская полиция не станет являться сюда каждый день, чтобы защитить меня от них".36

Международный террор палестинцев тоже далеко не всегда был направлен против израильтян, европейцев, американцев. В длинном списке атак, проведённых группой Абу Нидала, гораздо больше нападений на дипломатов и политических деятелей Сирии, Иордании, Саудовской Аравии, Объединённых арабских эмиратов. Руководство ООП, включая Арафата, тоже было объектом многочисленных покушений этой группы, среди убитых: представители ООП в Лондоне (1978), Кувейте (1978), Париже (1978), Брюсселе (1981).37

Есть ещё один аспект — фронт — внутриарабского противоборства, остающийся невидимым для постороннего глаза, о котором мы можем только догадываться. За последние десятилетия израильтяне всё чаще прибегали к тактике прицельного — выборочного — уничтожения лидеров террористов. Вот он едет в автомобиле, со своими телохранителями, и вдруг — откуда ни возьмись — прилетает управляемая ракета, и от автомобиля остаётся куча дымящегося металла. Или: звонит его мобильный телефон, он подносит трубку к уху, и она взрывается в его руке и сносит половину головы.38 Понятно, что ни одна из этих операций не могла бы окончиться успехом, если бы у израильской разведки не было надёжной агентуры среди палестинцев. Как же нужно ненавидеть носителей террора, чтобы день за днём идти на смертельный риск, помогая Израилю в их уничтожении!

Эта бесконечная череда кровавых межарабских и внутрипалестинских раздоров заставляет нас усомниться в общепринятой формуле: "Израильский агрессор — виновник ближневосточного конфликта". Палестинские религиозные и политические лидеры яростно призывают к священной войне с "сионистами", но возникает впечатление, что по-настоящему они боятся только одного: наступления прочного мира. Это особенно ярко и наглядно проявилось во время переговоров между израильтянами и палестинцами, устроенными президентом Клинтоном в 2000 году.

Израильтян представлял недавно избранный премьер-министр, прославленный генерал Эхуд Барак. Он возглавил Рабочую партию и победил на выборах 1999 года, обещая Израильтянам мирные переговоры с палестинцами. В мае 2000 года он вывел последние израильские войска из южного Ливана. В Кэмп Дэвиде он выложил перед Арафатом условия мира, которые ошеломили своей щедростью всех участников: возврат 97 % оккупированных территорий, возврат Восточного Иерусалима (за исключением Еврейского и Армянского кварталов), всей территории Газы, а в виде компенсации палестинским беженцам — 30 миллиардов долларов, выплачиваемых постепенно, в течение нескольких лет.39

Арафат был ошарашен, растерян, испуган. Он пытался придираться к деталям, уворачивался от серьёзных обсуждений, не мог выдвинуть никаких контрпредложений. Патетически взывая к чувствам верующих, он объявлял себя защитником священных для мусульман мест и отрицал священность тех же мест для евреев, заявляя, что Храм вообще был построен не в Иерусалиме, но в Наблусе.40 Наконец, потерявший терпение президент Клинтон сказал ему: "Если израильтяне способны идти на компромиссы, а вы — нет, я лучше отправлюсь домой. За четырнадцать дней здесь вы отвечали только "нет" на все предложения". Видимо, вспоминая судьбу египетского президента Анвара Садата, который в этом же Кэмп Дэвиде подписал мир с Израилем и вскоре был убит мусульманскими экстремистами, Арафат сказал Клинтону: "Вы хотите ускорить мои похороны?"41 Скорее всего, это же имел в виду глава делегации американских посредников, Денис Росс, заявивший: "Для Арафата конец конфликта — это конец его самого".42 И вскоре после провала переговоров в Израиле возобновилась волна террора, началась Вторая интифада.