— На людей и Иных, — подтвердил я. — С собой ис неодушевленными предметами можете делать все, что вам угодно.

— И то спасибо, — согласилась Арина. — Что ж,извини, Светлый, что заморочить тебя пыталась. Ты, вроде, ничего. Почти как мы.

От этого сомнительного комплимента меняпередернуло.

— Еще один вопрос, — сказал я. — Кто были теоборотни?

Арина помолчала. Потом спросила:

— А что, закон уже отменен?

— Какой закон? — попытался я свалять дурака.

— Старый закон. Темный на Темного доносить необязан, Светлый на Светлого…

— Есть такой закон, — признался я.

— Ну и лови оборотней сам. Пускай дураки,пускай кровожадные, только сдавать я их не стану.

Сказано это было твердо, уверенно. И давитьмне на нее было нечем. Она же оборотням не способствовала, напротив.

— Магические действия в мой адрес… — яподумал. — Что ж. Я их вам прощаю.

— Просто так? — уточнила ведьма.

— Просто так. Мне приятно, что я устоял.

Ведьма фыркнула:

— Устоял один такой… Жена у тебя волшебница,что ж я, слепая, не чую? Она тебя и заколдовала. Чтобы ни одна баба несоблазнила.

— Врешь, — спокойно ответил я.

— Вру, — призналась ведьма. — Молодец.Колдовство не при чем, просто ты ее любишь. Ну так привет жене, привет дочке.Завулона встретишь — скажи, что козлом он был, козлом и остался.

— С удовольствием, — пообещал я. Ай да ведьма!Завулону хамить не боится! — А Гесеру чего передать?

— А я ему весточек и не передаю, —презрительно сказала Арина. — Куда нам, деревенским дурочкам, до великихтибетских магов!

Я стоял и смотрел на эту странную женщину —такую красивую в человеческом облике, такую отвратительную в истинном виде.Ведьма, могучая ведьма. Но не сказать, что злобная — всего намешано…

— Не грустно тебе здесь одной, бабушка? —спросил я.

— Оскорбляешь? — вопросом ответила Арина.

— Да нет, ничуть. Я все-таки чему-то учился.

Арина кивнула, но смолчала.

— Вовсе тебе не хотелось меня соблазнить, иникаких плотских желаний у тебя не осталось, — продолжал я. — У ведьм этоиначе, не так, как у волшебниц. Ты старуха, и чувствуешь себя старухой, намужиков тебе плевать. Другое дело, что ты еще тысячу лет можешь старухойоставаться. Так что соблазняла ты меня просто ради спортивного интереса.

Миг — и Арина преобразилась. Превратилась вопрятную старушку, румяную, чуть сгорбленную, с живыми бойкими глазами,умеренно беззубым ртом, седыми, но крепко уложенными волосами. Спросила:

— Так лучше?

— Да, пожалуй, — признал я с легкой грустью.Все-таки ее прежний облик был очень приятен.

— Я была такой… сто лет тому назад, — сказалаведьма. — И такой, как тебя встретила, тоже была… когда-то. А уж какой я была вшестнадцать! Ах, Светлый, какой я была веселой, красивой девкой! Пусть иведьмой… Знаешь, почему и как мы старимся?

— Кое-что слышал, — признался я.

— Это плата за продвижение в ранге, — онаопять употребила это старомодное словцо, в последние годы начисто вытесненноепришедшим из компьютерных игрушек словечком «уровень». — Можно ведьмеоставаться молодой телом. Только тогда на третьем ранге и застрянешь. Мы крепчесвязаны с природой, а она не любит фальши. Понимаешь?

— Понимаю, — сказал я. Арина кивнула:

— Вот так. Светлый… радуйся, что твоя жена —чародейка. Ты со мной по-хорошему поступил… врать не стану. Могу я подароксделать?

— Нет, — я покачал головой. — Я на службе. Иподарок от ведьмы…

— Понимаю. Не тебя одарить хочу, твою жену!

Я растерялся. Арина бодро проковыляла коббитому железом сундуку (раньше на его месте стоял заурядный комод), открыла,запустила внутрь руку. Через секунду вернулась ко мне с маленьким костянымгребнем.

— Бери, дозорный. Без умысла, без корысти, недля беды и горести. Стать мне тенью, если вру, разлететься на ветру…

— Что это? — спросил я.

— Диковина, — Арина поморщилась. — Как этосейчас зовут… артефакт!

— И все-таки?

— Силенок не хватает увидеть? — понимающеспросила Арина. — Твоя жена поймет. А тебе зачем объяснения, Светлый? Я же исовру — недорого возьму. Совру, а ты поверишь. Ты ведь слабее меня, сам знаешь.

Я молчал, кусал губы. Что ж… все-таки я парураз ей нагрубил. И получил достойный ответ.

— Бери, не бойся, — повторила Арина. —Баба-Яга — она хоть и злая, а добрым молодцам помогает.

Да что я, собственно говоря?

— Лучше бы волкулаков сдала, — беря гребень,сказал я. — Я принимаю твой подарок лишь как посредник, и этот дар ненакладывает ни на кого никаких обещаний.

— Стреляный воробей, — хмыкнула Арина. — Аволки… извини. Сами поймаете, знаю. Но сдавать не стану. Кстати… книжку можешьвзять. На время. Для проверки. Есть ведь у тебя такое право?

И только теперь я сообразил, что до сих пордержу в левой руке злосчастный «Фуаран — вымысел или правда?»

— Для экспертизы, на время, в рамках своихправ дозорного, — мрачно сказал я.

Все-таки бабка крутила мной, как хотела! Ибудь ее желание — я только дома заметил бы ненароком прихваченную книжку. А онаимела бы полное право обратиться в Дозоры с жалобой — на кражу ценной«диковины».

Когда я вышел из дома, то увидел, что уженаступила непроглядная ночь. И мне предстоит шарахаться по лесу не меньше чемдва-три часа.

Но едва я сошел с крыльца, как впередизагорелся призрачный голубой огонек. Я вздохнул, покосился на домик, где яркимэлектрическим светом горели окна. Арина меня провожать не вышла. Огонекпризывно танцевал в воздухе.

Я пошел за ним.

И через пять минут услышал ленивоепобрехивание собак. А еще через десять — вышел к околице. Самым обидным былото, что все это время я не чувствовал ни малейших следов магии.