– А, да. Разумеется. Я просто забыл. А в школе?

– Все больше математика, – Молли пожала плечами, – ну… и биология тоже. Нетрудно. Справляюсь.

– Ясное дело, справляешься. А потом в ветеринарный институт.

– Да. В Упсале.

– Хорошее место. Ты же знаешь, я живу в Упсале.

– А я буду жить с тобой.

Ландон, еле сдержав улыбку, кивнул:

– Обсудим. Возможно, со временем твои желания изменятся.

Молли покачала головой – нет, не изменятся.

– Я открою свою больницу.

– Только для кошек?

– Почему – только? И для собак. А еще мне нравятся морские свинки и хомячки. А кролики не очень. Они свирепые – просто ужас. Берешь на руки, а он брыкается. Знаешь как? Со всей силы.

И показала руками, как брыкаются свирепые кролики.

– Да… пожалуй, ты права. Кроликов не возьмем.

Ему стало немного легче. Он посмотрел на часы. Только бы удалось. Только бы не навредить, только бы не нарушить задуманную Хеленой изоляцию дочери от спятившего общества.

А что делать? Чем ближе к Стокгольму, тем яснее: они едут в никуда.

За поворотом на Сольну движение заметно сгустилось. Еще не пробка, но близко.

Он хотел было перестроиться в левый ряд, но вовремя глянул в зеркало. Его обогнал крытый грузовик с рекламой на борту: плетеная булка, посыпанная крупным декоративным сахаром.

AIRFOOD – ТЕПЕРЬ КОРИЧНЫЕ БУЛОЧКИ

– А знаешь, Молли? У меня тоже был кот, когда я был маленький.

– Какой? – немедленно клюнула Молли.

– Рыжий в полоску. Даже оранжевый. Его звали Тигр.

Ландон свернул на парковку у Дворцового причала. Смутные сомнения, терзавшие его всю дорогу, постепенно источили первоначальную решимость. Его охватило ощущение безнадежности. Что он здесь делает? Статья в газете послужила спусковым крючком, но выстрел оказался холостым, и он чувствовал себя полным идиотом.

Даже Молли и та поняла глупость всей затеи. Неужели он полагал, что его впустят в правительственную канцелярию? “Мне тут надо кое-что выяснить…” – “А, мы вас давно ждали. Проходите, проходите, ваше «кое-что» сейчас выяснится”.

Глупость… такое могло прийти в голову только законченному скандалисту и сутяге, причем безмозглому. А он все же ученый. Университетский ученый.

Выключил мотор и посмотрел в окно. Обратного пути нет. Сделав над собой усилие, вышел из машины и открыл дверцу для Молли, постарался, чтобы вышло по-джентльменски. Покосился на багажник. Только этого не хватало – явиться в высший государственный орган с ружьем наперевес!

– А ты не наденешь курточку?

– Мне тепло.

Розовая облегающая майка, Молли утверждает, что она приносит счастье: “Я в ней нашла Мастера”. Ландон не решился просить ее переодеться.

Он захлопнул дверцу машины и глянул на свое отражение в стекле. Типичный террорист – не особо ухоженный, здоровенный и бородатый.

Взял Молли за руку, и они медленно пошли вдоль набережной к правительственному кварталу.

С интересом посмотрел на внушительных размеров здание. До этого он бывал в Стокгольме всего два раза, и то в детстве. Первый раз в Скансене, второй – в луна-парке Gröna Lund, “Зеленая роща”.

– Нам туда, – он показал Молли на сводчатый портал за мостом, – там сидит правительство.

Молли отвела взгляд от замершей на парапете чайки и вскинула на него полные ужаса глаза. Он вздрогнул. Ему тоже стало не по себе – настолько грозно и неприветливо выглядел дом по другую сторону пролива. Огромные, кажущиеся черными зеркальные окна. Желто-голубой флаг на крыше слегка шевелится на ветру.

Рита… здесь окопались ее убийцы.

Молли с неожиданной решимостью дернула его за руку:

– Ну что? Идем или нет?

Ландон даже не заметил, что они остановились.

Молли смотрела на него огромными, теперь уже спокойными и ясными глазами. Волосы слегка развеваются на ветру – только сейчас он заметил, как она похожа на мать. Сжал маленькую сухую ладошку. Переходя через мост, набрал воздуха в легкие, будто собрался нырнуть.

Ландон безразлично оглядел комнату. Закрытый ноутбук на кухонном столе, под ним стопка университетских брошюр. Два стакана и купленный утром пакет молока. Остатки фокаччи. На самом краю стола – темно-красный паспорт с вложенным билетом. Арланда 10:15 – ДФК 1:05, среда 27 мая.

Сегодня уже двадцать восьмое.

Молли на полу что-то вырезает из старых газет. Скорее всего, фотографии, она часто так делает. Отрезает головы и подклеивает к чужим туловищам. В чем смысл, он так и не понял.

Надо бы поставить молоко в холодильник… а может, пакет пуст? Почему он тогда его не выкинул?

Каждый раз, когда с улицы слышались полицейские сирены, его начинал бить озноб. Вскакивал, проверял, хорошо ли закрыты жалюзи.

И сейчас тоже – подошел к двери и прислушался, нет ли кого на лестничной клетке. А Молли…

Спрятана. Он прячет Молли.

Полицейская машина поехала куда-то в сторону реки. Молли и бровью не повела.

Ландон сделал несколько упражнений: вытянул шею и опустил плечи, а потом наоборот – плечи поднял, как мог, а голову втянул. Надо как-то расслабиться. Нельзя каждый раз впадать в панику при звуках полицейской сирены.

Женщина в правительственной канцелярии потребовала назвать имя Молли и ее персональный номер, но он отказался.

Через десять минут подошел охранник и положил ему руку на плечо:

– У вас какие-то проблемы?

Спросил спокойно, но со скрытой угрозой.

Почему вдруг забеспокоилась охрана?

Оглянулся и понял почему. Ландон впервые в жизни видел его так близко.

Темный костюм, гладко зачесанные, возможно набриолиненные, волосы, идеальный пробор. Красивое, со здоровой матовой бледностью лицо.

– У меня есть вопрос к господину статс-министру. – Он собрался с духом и придвинулся вплотную к Молли.

Охранник поднял руку.

Юхан Сверд обернулся и несколько секунд переводил взгляд с Ландона на Молли.

– У меня есть вопрос! – Ландон придал голосу максимальную настойчивость. – Вопрос касается моей дочери.

Статс-министр посмотрел на него так, что Ландон попятился.

Юхан Сверд кивнул охранникам: все спокойно, ребята. Ландону показалось, что статс-министр забавляется.

– И что за вопрос?

Ландон хотел отвести взгляд, но не смог.