– Разве что из любопытства, – согласился Метелин, – потому что он не обязательно будет действовать на ринге так, как сейчас показывает. Скорее, наоборот.

– Возможно, – кивнул Ерохин, – но Альберт Иванович впечатлился. А еще он сказал, что твой будущий соперник прибавил в мышечной массе.

– Это хорошо, – спокойно ответил Метелин, – даже два или три лишних килограмма не на пользу ему: быстрее выдохнется.

Субботний вечер затянулся. Должны были состояться пять поединков по шесть раундов, и только один из них закончился досрочно – нокаутом в четвертом. Алексей сидел в первом ряду между губернатором города и министром спорта: оба соседа не донимали его вопросами, зато постоянно рядом крутилась молодая тележурналистка, которая указывала оператору, когда надо показывать главного героя вечера. Журналистка была та самая, что встречала его однажды в аэропорту. И маечка на ней была та же самая или точно такая же – с изображением Лешего.

Когда закончился последний бой, Алексея вытащили на ринг, и журналистка начала задавать вопросы. А если кто-то кричал из зала, девушка дублировала вопрос. И все это затягивалось… Метелин не выдержал и обратился к присутствующим с просьбой не задавать одни и те же вопросы и вообще не забывать, что у него режим: надо ложиться и вставать рано… Сказав это, он достал из кармана телефон, чтобы проверить время. Аппаратик пикнул, оповестив, что пришло сообщение.

– Последний вопрос, – крикнула журналистка, – от меня лично. Если одержите победу, позовете меня на банкет?

– Я не хожу по банкетам, – ответил Метелин и подошел к канатам ринга.

Но девушка не отставала. Она отдала кому-то свой микрофон и пыталась удержать его за руку.

– Я хотела бы продолжить нашу беседу, – шептала она, – здесь есть и гостиничные номера. Я взяла люкс: там уже все готово, накрыт столик, и еще…

Подошел Ерохин, и Алексей протянул ему свой телефон.

– Пришло сообщение, но я не могу открыть…

– Давайте я помогу, – предложила свои услуги журналистка, заглядывая в его глаза и улыбаясь.

– Это по вайберу, – объяснил Ерохин, – я открыл. Можешь читать.

Метелин отошел в сторону, но журналистка не отставала. Он отвернулся от нее и начал читать сообщение

Привет. Это Оля из Вятки, если помнишь такую дуру. Прости, Алексей, но тогда я с твоего телефона позвонила на свой, чтобы потом найти тебя. Тогда не решилась, но теперь скажу. Я же не случайно пришла тогда на вокзал. Ты принял меня за проститутку: понятно, юбка короткая, каблуки высокие… А ты столько лет без женского общества. Подошел и снял… Я сразу хотела возмутиться. Но посмотрела в твои глаза и поняла, что тебе еще хуже, чем мне. Я же пришла туда под поезд бросаться, чтобы разом все покончить… Дома хотела тебе об этом сказать, потом ночью. Но разве ты поверил бы, что у меня был всего один мужчина. Да и то один раз. Сосед по дому, сержант-контрактник. Он в Сирию уезжал и меня пригласил на отвальную. Он меня не любил, просто у него никого не было… Я ему пыталась даже письма писать. Но он не отвечал, а когда я сообщила, что жду ребенка, то примчались его родители и так орали… Но я простила их и его простила. Он погиб через два дня после их скандала. Так они еще больше на меня наговаривают. И все от меня шарахаются. Оскорбляют, даже из окон мальчишки бросают в меня огрызки яблок, пластиковые бутылки. Сына разными словами называют… В общем, совсем мне плохо было. И в тот черный день, который стал потом самым светлым для меня воспоминанием, я позвонила тетке, сказала, что уезжаю, Коленька один, а ключ под ковриком перед дверью. Пошла на вокзал… И увидела тебя. Увидела раньше, чем ты обратил на меня внимание… Если дочитал, то знай: я рада, что у меня был ты… Теперь я буду жить только для Коленьки. Спасибо тебе и удачи во всем.

Метелин поднял глаза и увидел журналистку.

– Вы еще здесь? – удивился он.

– Но разве…

– Нет, – ответил Алексей и махнул рукой, подзывая Ерохина.

И когда тот подошел, спросил:

– По номеру телефона можно деньги отправить?

– Сколько отправить?

– Отправь миллион рублей. Я не обеднею.

– В сообщении что написать?

– Напиши, что я перезвоню сегодня.

– Сегодня – это уже завтра: сейчас половина первого ночи. Напишу, что позвонишь утром.

После завтрака он направился в тренировочный зал, злясь на себя самого. Вообще-то он злился на себя все утро и даже ночью долго не мог заснуть, проклиная свою тупость. Почему так случилось тогда? Почему он оказался таким бессердечным – оттого только, что давно не видел женщин?.. Или потому, что сердце его стало каменным и нечувствительным к чужой боли? Как можно было так ошибиться – тем более в ее самый страшный день? А она тянулась к нему, рассчитывая найти в незнакомом мужчине поддержку и опору. Она даже отдала ему при прощании свой крестик, а он засунул его подальше, потому что считал, что взваливает на свои плечи тяжелый крест чужой судьбы, который предстоит нести теперь до самого конца.

Алексей вошел в раздевалку, вытащил из сумки перчатки и боксерки. Потом пошарил в боковом кармане, достал из него согнутый пополам железнодорожный билет, треснувший пластиковый футляр с зубной щеткой, скомканный магазинный чек и маленький крестик на тонкой цепочке. Надел крестик на себя и направился в зал.

– Стоп, стоп! – закричал тренер, – ты чего, Леша, забыл, что по этому поводу сказал гениальный поклонник отечественного бокса Михаил Юрьевич Лермонтов? И погнулся крест и вдавился в грудь, как роса из-под него кровь закапала… Снимай быстро.

Метелин поправил цепочку – так, что крестик оказался на его спине, посмотрел на Гусева и произнес:

– Работаем, тренер!

Он набрал ее номер сразу после завтрака, но механический женский голос равнодушно ответил, что абонент временно не обслуживается. То же самое было и перед обедом. И после обеда. Потом он вернулся в свой номер и прилег на кровать. И сразу раздался звонок.

– Привет, – услышал Алексей тихий голос, – это я.

– У тебя все нормально? – спросил он.

– Более чем, – ответила она.

– Что нового? – спросил он и поразился тупости своего вопроса.

– Все старое, – ответила девушка, – но жизнь новая.

Внутри у него все сжалось. Потому что, когда так говорит девушка, значит, она или вышла замуж, или собирается это сделать.

– У тебя кто-то появился? – спросил он.

Она молчала, а потом ответила почти весело:

– Пока нет, но через месяц появится. Я надеюсь.

– Почему только через месяц? – не понял он.

– А раньше никак. Сам можешь подсчитать…

Но он не понял, к чему она это говорит.