– «Привет, небеса».

– Ну да. Всегда были боксеры с очень мощным ударом, и они придумывали себе нечто подобное: «Молот», «Кувалда», «Туши свет», а этот, стало быть, так назвался…

– Зато я бегаю лучше, чем он, – пошутил Алексей.

– И это очень хорошо, – согласился Альберт Иванович, – ноги в боксе едва ли не самое главное. Тот, кто стоит на месте, рано или поздно свалится. А тот, кто постоянно перемещается, выматывает соперника, и потом за счет отталкивания ногами его удар получает дополнительную силу. Это я тебе еще в детстве говорил. Ты запомнил, и молодец. Сам-то что думаешь по поводу плана на бой?..

Но не только предстоящий поединок волновал Алексея. Были и другие дела. Вернее, одно дело.

Однажды вечером, когда до боя оставалась неделя, он сел в свой автомобиль и подъехал к воротам базы.

– Алексей Николаевич, – обратился к нему охранник, – у меня указание: вас никуда не отпускать.

– Я на полчасика: только прокачусь, проветрюсь, чтобы снять напряжение, а то не засну, а снотворное принимать нельзя. Не буду спать – сил не будет…

Охранник повздыхал, но ворота открыл.

Метелин припарковался во дворе дома, в котором находилась квартира матери, но выходить не стал. И почти сразу открылась боковая дверь автомобиля, и на сиденье опустилась племянница соседей.

– Привет, Лешенька, – сказала она и потянулась, чтобы поцеловать его, – что же ты не звонишь: я ведь тебе номер своего телефона оставила. А ты почему-то не звонишь. И сейчас тоже… Я случайно здесь и глазам не верю…

– Я здесь уже не живу, – ответил Метелин.

– Так мне уже доложили, но давай поедем ко мне. Неужели я тебе не понравилась?

– Прости, но я здесь по делу.

– Хорошо, я подожду. Делай свои дела и поедем.

Он не отвечал, раздумывая, как можно избавится от нее, чтобы не обидеть.

– Или ты зазнался? – продолжала Татьяна. – А то таким скромненьким был, а теперь, значит… А я телевизор включаю, а там про тебя рассказывают. Смотрю и не верю, ведь это тот самый скромный Лешенька, с которым мы провели замечательную ночку. А теперь получается, что ты – медийная личность, а я тебе по боку. А может, я беременная и жду ребенка от тебя?

– Справку от врача и акт генетической экспертизы принесешь моим адвокатам, они проверят, а потом решат, что с тобой дальше делать.

Молодая женщина перестала улыбаться.

– Придется мне обратиться на телевидение…

– Хоть в «Спортлото», – ответил Алексей и нагнулся, чтобы открыть пассажирскую дверь, но Таня вцепилась в его руку.

– Ты поступаешь подло! Беременность проходит очень тяжело…

– Я заметил, – отреагировал Метелин и посмотрел на ее стройную фигуру, – живот никак не хочет расти. Полгода прошло, а…

– Негодяй!

Дверь отворилась, и в салон заглянул Бугаенко.

– Привет, Леший! Мы опоздали, прости… А что за красавица у нас тут? Твоя, что ли?

– Мужчина, не приставайте, – отмахнулась Татьяна и попыталась прикрыть дверь, но не получилось, – не мешайте, у нас очень важный разговор.

– Так мы это… – произнес заглянувший в окно Сациви, – тут тоже не просто так. Мы – бизнесмены-спонсоры. Ищем для рекламной раскрутки симпатичную девушку.

– Желательно скромную и свободную, – подсказал Бугаенко.

– Ибо, – подхватил Сациви, – как сказал гениальный Карл Маркс, свободная от всяких сомнений вера в неподдельность любви, которую выражает возлюбленный, есть для возлюбленной высшее наслаждение собой, есть ее вера в самое себя. Вы согласны с этим утверждением?

– Мужчины, у меня… то есть у нас серьезный разговор. Если у вас что-то серьезное…

– Мы закончили, – сказал Метелин.

Бугаенко вытащил сопротивляющуюся Татьяну и повел ее к своему автомобилю. Та осмотрела «бмв» и сопротивляться перестала, а потом и вовсе проскользнула в приотворенную перед ней дверь.

Сациви опустился на кресло, где только что сидела девушка, и сказал:

– Симпотная девочка.

И вздохнул.

– По нашим-то делам что? – напомнил Алексей.

– А, – вспомнил Курицын, – все путем, только медленно пока двигается. Но мы решаем… Если выражаться словами…

– Только без твоего любимого «Капитала»! – попросил Метелин.

– Так вот я и говорю: надо что-то менять. Философы лишь различными способами объясняли мир, а дело заключается в том, чтобы изменить его. Это не «Капитал», как ты и просил. Это «Тезисы о Фейербахе». Я без Маркса теперь не могу. Умный человек был, только не сидел: не повезло мужику, а то бы мировую революцию устроил – в натуре тебе говорю.

– Сделали то, о чем я просил? – поторопил Алексей.

– Почти. Короче, мы за ним наблюдаем. Но дело не простое. Он то сюда, то туда… За границу летал два раза… И на дачу свою ездил. Эдик, который у него на фирме шофером, тоже подключился: если что узнает, то сразу нам сообщает. Он же с его водилой – вась-вась. Короче, через неделю, в смысле в следующие выходные фраер этот повезет в загородный дом свою чувиху. Охрана, может, будет, а может, как мне чуйка подсказывает, нет, потому что негде охране расположиться: нет никакого домика или даже будки. Не в дом же их запускать, когда у них внутри будет «лав стори» разворачиваться. На крайняк, может, в машине эти шестерки сидеть будут. У него двое в охране. Но там место тихое…

Открылась дверь, и на заднее сиденье опустился Бугаенко.

– Ну все, вопрос закрыт. Я сказал, что мы продюсеры с телевидения и ищем участников для ток-шоу про судебно-генетические экспертизы и не только. Завтра договорился с ней встретиться. У Тани этой есть сенсационная тема…

– Вылезайте! – приказал Алексей. – У вас обоих от воздуха свободы крыши снесло. Без вас обойдусь!

– Чего ты завелся, Леший? – не понял Бугаенко. – Мы же чисто поприкалываться: девочка симпатичная. Тридцать лет, одинокая. Ей мужик постель нагреет – уже счастье. А если вдруг заметут нас с корешом Сациви и посадят, так будет нам кабанчиков загонять[55] на зону… Ждать нас будет.

– Обоих?

– Так она – добрая, – поддержал друга Курицын, – сразу видно. А насчет твоего дела – не переживай. Все без мокрухи сделаем… Они ж туда расслабленными приедут – на краткосрочную свиданку без вертухаев: самое время его брать и стричь.

Метелин подъехал к воротам базы, и к машине подошел тот же охранник.

– Ох и влетело мне за то, что вас выпустил.

Алексей достал из кармана пятитысячную и протянул:

– В качестве компенсации.