Нолдор. И что, если бы не гнев Валар, никому и в голову бы не пришло поворачивать назад и отрекаться от Исхода.

Да, об этом родне короля Ольвэ знать не нужно.

Снова взглянув на стол, Артаресто почувствовал давящую тоску: почему-то именно сейчас пришло осознание, что Эпоха Древ ушла безвозвратно, окончательно. Вещи, созданные под светом Телпериона и Лаурэлин, постепенно сломаются, истлеют, потеряются… Невосполнимая утрата! Как и эльфы. Вроде бы один народ, но Тэлери Валинора и Средиземья выглядели по-разному. При всём своём, часто показном, величии, Синдар, которых довелось видеть сыну Финдарато, были серыми мышами на фоне сияющих чистейшим серебром подданных Ольвэ.

Артаресто вдруг понял, что ненавидит Моргота, как никогда. Это ведь он уничтожил то, что позволяло рождаться истинной красоте! Но почему он так презирает всё прекрасное?! Зачем окружать себя… Уродством и тленом? Вспомнились орки и их зверьё, мертвецы, тьма, холод… Неужели всё это лучше животворящего дивного сияния, которым пропитывались даже камни Валинора?!

— Я женюсь на дочери лорда Кирдана, — ладонь погладила идеально отполированную красноватую поверхность, — у меня будет своя армия! Не знаю, как, но Моргот будет повержен окончательно!

Отражение в столе смотрело решительно и таинственно. Но стоило чуть изменить угол зрения, взгляд становился отсутствующе-мечтательным. Как у отца. Артаресто поправил волосы, укладывая их так, как обычно лежат у Финдарато.

— Отец не доверяет мне. Но я хочу с ним поговорить! Сейчас. И пусть это лишь моё отражение… Хоть кто-то меня выслушает.

Представляя, как звуки природы, окружившие шатёр, складываются в мелодию, Артаресто подумал, что, став мужем, родоначальником и лордом, он, наконец, сможет принимать решения сам. А внешность будущей супруги, в принципе, не так и важна.

— Что ж, молчанья время вышло, — воображая, что отражение — это отец, тихо и вкрадчиво, имитируя любимую интонацию Финдарато, запел принц. — Ты готов меня услышать,

Лишь вспомни, как когда-то

В горький миг твоей печали

Дал тебе я обещанье,

Что буду всегда рядом.

— Помнил о тебе всегда я,

Папа, лишь тебе доверюсь,

Страхи разум мой снедают.

— Ты звал, и вот я здесь.

А тени всё длиннее!

Как безмолвен вид их и суров!

В плену у заблуждений

Будут все плясать, как скажет Рок.

А тени всё длиннее…

Тьма падёт, и скоро выйдет срок.

— Ныне больше нет порядка, — начал спорить сам с собой принц, — Если б обладал я властью…

Но стою бессильно рядом

С тем, кто делит мир на части.

Для души сильней нет боли,

Знать, что ждёт тебя потеря,

Но бороться ты неволен…

О, Эру, как я зол!

А тени всё длиннее,

Песня боли рвётся из груди,

И словно в страшном сне я,

Мой Творец не смог меня спасти!

А тени всё длиннее!

Тишина вокруг, нам в путь пора идти.

Всё решает миг.

Сколько же можно ждать?

Бей или умри!

И будет моей власть!

Моей власть!

— А тени всё длиннее, — снова запело отражение, — Пусть вершится то, что должно быть.

Замкнулся круг теснее

Тех, кто долг не даст тебе забыть.

А тени всё длиннее,

Ресто, делай шаг,

В объятия судьбы!

***

— Знаешь, моя драгоценная Артанис, — заговорил Финдарато, не оборачиваясь, когда сестра вошла к нему, — я нашёл очень милые живые цветы.

Король из Третьего Дома Нолдор сидел, закинув ногу на ногу, перед ним на столе стоял высокий бокал с водой. Мелкие пузырьки воздуха облепили тонкие зелёные стебли, над хрусталём поднимались тонкие острые листики с розоватыми прожилками и сиреневые кисти из крошечных колокольчиков. Среди них, в обрамлении круглых листочков, яркими солнечными бликами сияли жёлтые цветочки, похожие на маки, только очень маленькие. Белой россыпью, словно снежинки, букет обрамляли мелкие шарики с раздвоенными чашелистиками.

— Теперь я знаю, что не зря ушёл из Валинора, — Финдарато обернулся, и Артанис показалось — брат с трудом сдерживает слёзы. — Ты правильно сделала, вытащив меня из этой тихой заводи. Только прислушайся к ароматам, сестричка. Чувствуешь?

Именно сейчас королева поняла истинное значение слов брата: цветы почти не пахли, создавая водянистую ауру, пресную и однообразную. Разумеется, для эльфов, не видевших иных растений, даже эта ерунда покажется прекрасной.

Например, для Эльдалотэ. Создавалось впечатление, что девушка обезумела от восторга, гуляя по лесу за руку с женихом.

— Только… — вздохнул Финдарато, — я не могу видеть белый цвет лепестков. Эти нежные создания Йаванны напоминают снег. Увы, сестрица моя, почти все цветы в лесу белые.

— В Дориате, возможно, больше разнообразие растительного мира, — натянуто улыбнулась Артанис, садясь ближе к брату. — Если то, о чём говорил в письме лорд Новэ, правда, значит, наш родич Эльвэ жив и правит королевством, окружённый завесой Майэ Мелиан. И у него прекрасная незамужняя дочь.

Финдарато небрежно отмахнулся и снова отвернулся от сестры. Вроде бы случайно, зацепив бокал рукой с множеством украшений, в том числе и кольцом Арафинвэ, король с наигранным ужасом посмотрел на упавшие цветы и разлившуюся воду и равнодушно пожал плечами.

— У Эльдар в Эндорэ нет будущего, — холодно и пугающе произнёс король. — И в Валиноре нет. Артанис, ты хотела обсудить какие-то планы, интриги, ложь… Прости, сестрица, но я плохой собеседник.

— Зато колдун из тебя потрясающий, — сдержала злобу королева, — но против чар Майэ ты не выстоишь, не надейся. С Мелиан не совладать силой.

— Может быть, — повторил Финдарато облетевшую весь Валинор фразу, — Эру вложил в меня пламя, многократно более жаркое, чем вы все думаете.

Артанис фыркнула. Не хочет говорить, не надо. Главное, поддержать подкинутую Новэ Корабелом идею, что род Ольвэ вернулся не воевать, а процветать. Если же придётся вступить в войну, Ангарато и Айканаро с армией отправятся на фронт.

Не хотелось бы такого развития событий.

Выйдя из шатра брата, королева сделала знак служанкам, чтобы оставили её одну, и отправилась к реке. В чём-то Финдарато всё же прав: магия важна. Даже больше, чем хотелось бы.

Спустившись к быстрым волнам, Артанис опустилась на корточки.

— Вода, пришедшая вместе с нами, талые льды севера, хранящие память веков, всегда ли вы были холодны?

Лёгкая рука эльфийки коснулась прозрачной волны, от пальцев разошлись золотые кольца, заискрились. Совсем не как в Валиноре. Волшебство здесь иное, тает