– Костян, Серый, видели? – повернулся Яковлев к друзьям. – Этого первака вообще несет не по-детски. Пора ему мозги вправить.

– А ты один, без подружек, уже боишься сюда заходить? – хмыкнул Максим.

Снова драться ему совсем не хотелось – он еще и подзажить толком не успел. При этом Максим отчетливо понимал, что с такими разговорами новой бойни не избежать, но не мог остановиться – куда характер денешь? Последнее благоразумное, что он сделал, – это убрал планшет подальше.

И понеслось. Слово за слово – и вот уже они с Яковлевым покатились по полу, вцепившись друг в друга. Яковлев был немного крупнее, целый и невредимый, плюс секция бокса в прошлом. Но Максим брал другим: адреналин, приправленный яростью, полностью заглушил в нем все остальные ощущения, даже боль, снес напрочь все барьеры. Достаточно было взглянуть ему в глаза, и становилось ясно: в таком состоянии он способен на все.

В самый горячий момент в комнату с вечерним визитом заглянули Оксана с Мариной. И тотчас поднялся визг до потолка. Одна накинулась на Серого и Костяна, молотя кулачками. Вторая схватила полотенце и принялась хлестать Яковлева. Потом вцепилась в его футболку и стала тянуть на себя с криком:

– Отстань от него, урод!

– Уйди, дура! – огрызался тот, пытаясь оттолкнуть ее одной рукой. Но потеря внимания стоила Денису пропущенного удара в нос. Он откинул голову, и Максим вырвался из захвата, вскочив на ноги.

Яковлев крыл матом всех, пропуская теперь один удар за другим. Кровь струилась по подбородку, заливая майку и линолеум. Девчонки продолжали оглушительно визжать.

Наконец Серый с Костяном смогли развести дерущихся. Точнее, оттащили Максима, с трудом его удерживая. Тот отчаянно рвался и дальше биться. Яковлев отошел в сторону, отвернулся к стене, вытирая кровь тыльной стороной кисти. Встрепанные и красные, оба дышали тяжело, надсадно и источали друг на друга такую ненависть, что она, словно ядовитый газ, пропитала всю комнату.

– Мы еще не закончили, – предупредил Денис, метнув взгляд в Максима, и стремительно вышел, а следом за ним и его дружки.

Девчонки поохали-повозмущались наглецами-старшекурсниками и тоже ушли к себе. Ну а пацаны, все трое, так и светились от удовольствия, повторяя раз за разом: «Круто ты его!» Даже Толик похохатывал.

Сам же Максим никак не мог успокоиться. Не всю, видать, ярость выплеснул. Аж на месте не сиделось. Так хотелось немедленно ворваться к Яковлеву и добавить, как следует добавить. И плевать, что будет потом… Но тут прилетела эсэмэска от Алены. Всего одна коротенькая фраза: «Спокойной ночи». И странно: гнев стих сию секунду, будто и не бывало. Вместо клокочущей ярости в груди разлилось тепло.

Не в силах сдержать улыбку, Максим набрал ответ: «Нежных снов».

Мальчишки, с удивлением наблюдавшие такую внезапную метаморфозу, переглянулись.

– Что-то хорошее написали? – полюбопытствовал Иван.

– Угу, – протянул довольно Максим, – изумительное.

К пятнице боевой раскрас стал значительно бледнее. Почти и незаметно ничего. Можно на люди выйти, например. Хотя Максиму и дома у Алены нравилось, но хотелось ее куда-нибудь сводить, побаловать.

Он до сих пор с теплом вспоминал, как она неподдельно удивлялась обычным аттракционам. Сейчас, конечно, такого эффекта уже не будет. Она повидала, пожалуй, больше, чем он. По миру немного поездила. Но дело ведь не в том. Просто пойти куда-то вместе, парой, – это уже новая сторона отношений.

Сейчас Максиму казалось странным, почему они раньше никак не могли найти общий язык. Он прекрасно помнил, как Алена его когда-то доводила до белого каления, не понимала его, умудрялась любые слова изворачивать по-своему, выводы вечно делала не те. Да и он сам постоянно рядом с ней чувствовал себя почему-то на взводе.

Теперь же, наоборот, отдыхал душой. Блаженствовал. Она странным образом действовала на него умиротворяюще, даже на расстоянии. Порой он мог злиться, психовать, например после стычки с уродом Яковлевым, но стоило с ней созвониться – и на душе делалось по-настоящему хорошо, а все эти дрязги выглядели уже сущей мелочью, не стоящей никакого внимания.

Правда, вчера случился один момент, который оставил смутный неприятный осадок. Максим и сам не мог понять, почему это так подпортило ему настроение. Пустяк, а вот поди ж ты – царапнуло внутри и затем саднило. Слабенько, но довольно долго.

Нет, сначала все было расчудесно. Он пришел к ней вечером, принес килограммовый пломбир, который они поедали до тех пор, пока Алена не призналась, что замерзла. Ее и впрямь слегка знобило. В общем-то, неудивительно: конец сентября, а с отоплением до сих пор тянули, и вечерами становилось довольно прохладно. А тут еще неуемное обжорство мороженым…

Максим притянул Алену к себе, обнял покрепче.

– Давай согрею.

Она так доверчиво прильнула, уткнулась лицом в плечо, расслабилась. Он же, напротив… С ней всегда так. Даже невинное объятие заводило с полоборота. Тепло ее тела заставляло сердце биться чаще. Дыхание щекотало, запах окутывал туманом, дурманил голову. Максим с упоением вдыхал его, чувствуя, как его захватывает желание.

«Надо бы отстраниться, – подумал, – или переключиться мыслями на что-нибудь неинтересное». Не хотелось Алену смущать. Но как тут переключиться? И разжать объятия невмоготу. Еще немного…

Но тут она сама скользнула пальцами под рубашку. Коснулась кожи, нежно провела от лопаток к талии, и мышцы живота сладко и болезненно свело.

– Ты поосторожнее, – сглотнув, срывающимся шепотом произнес Максим, – а то я за себя не ручаюсь.

Она тотчас отдернула руки. И отскочила бы наверняка, если бы он не успел прижать ее к себе крепче.

– Тш-ш, ручаюсь, ручаюсь, – прошептал, хотя у самого голова так и шла кругом.

А потом в дверь позвонили. Как-то настойчиво, по-хозяйски. Алена тотчас напряглась и затаилась, даже дыхание задержала.

– Давай притворимся, что нас нет, – еле слышно попросила она Максима.

Он пожал плечами: мол, как угодно, хозяин – барин.

Звонили еще несколько раз и даже постучали для верности.

– Что, незваный гость хуже татарина? – спросил Максим, усмехнувшись, когда этот самый гость наконец ушел.

Алена кивнула в ответ и даже выдавила неуверенную улыбку. Но на ее лице застыло странное выражение, напряженное, чуть испуганное и, пожалуй, виноватое.

– Ты знаешь, кто это был?

Она покачала головой.

– Нет. Откуда? Может быть, хозяйка. Приходит иногда… без предупреждения.

«Да, – вдруг показалось ему, – выражение лица у нее именно виноватое, будто она что-то скрывает, точнее, обманывает… Она даже в тот момент глаза отвела».

Ничего дурного он, естественно, не подумал. Не хочет отвечать, ну и ладно. Заострять на этом внимание и выпытывать правду он уж точно не собирался. «Мало ли по какой причине не хочет», – сказал себе. Не говорит, и пусть. Он вон тоже не спешит всем подряд делиться. И почти убедил себя, успокоился, но свербящее ощущение осталось.