– Простите, мой господин, что осмелился поднять на вас руку вопреки…

– Хорошо, хорошо, – Григорий вернул саблю в ножны. – Расскажи лучше, как ты все-таки добрался до Мантаня, если в Стамбуле объявили карантин?

– Очень просто. Я пешком оставил город и направился по берегу моря, пока не вышел прямо на стоянку контрабандистов. Не попав в Стамбул, они собирались возвращаться назад и согласились прихватить меня с собой.

– Можешь разыскать этих людей?

– Зачем это вам, месье Мехмет? – в голосе де Бруси послышались нотки беспокойства.

– Я помогу контрабандистам отправить их товар в Стамбул. Там есть прекрасное место для разгрузки, о котором не знает никто, кроме меня.

– Но зачем вам в Стамбул?!

– Чтобы встретиться сами знаете с кем.

– Но ведь там чума!!!

– А как же наша миссия?

– Вы с ума сошли?! – вознегодовал француз. – Несколько дней тому назад вы бежали от разбойников, словно заяц от лисицы, а тут вдруг…

– Послушайте-ка, де Бруси!

Григорий заговорил тихим угрожающим шепотом:

– Когда я был младше Кемаля, то однажды совершил бесшабашный, безумный поступок, бросившись с саблей на легион врагов. За такую глупость я едва не поплатился головой. А также едва не накликал несчастье на всю мою семью. Чтобы уберечь меня, своего старшего сына от возможной беды, мудрый мой отец раз и навсегда отучил меня путать храбрость с безумием. И приказал никогда не забывать его поучений.

– Но ведь…

– Вы прекрасно знаете, что султан сместил визиря Османа-пашу![25] Ты слышал об этом, Кемаль?

– Да, слышал, – подтвердил подросток.

– Хорошо. Итак, мой дорогой де Бруси, поймите: в такой ситуации мне позарез нужно добраться… сами знаете к какому лицу, получить от него инструкции и действовать как можно скорее. Если этот человек заперт карантином в Стамбуле – значит, не считаясь с любыми препятствиями, я просто обязан во что бы то ни стало попасть туда!

– Вы уверены, что этот человек в самом деле остался там, а не выехал заранее, как вот месье Неплюев?

– Если даже именно так и произошло, поверенный известной нам обоим особы должен дождаться нас на месте, чтобы передать инструкции относительно дальнейших действий. Итак, я помогу контрабандистам разгрузиться в уютной, скрытой от глаз бухточке – они помогут мне доплыть до Стамбула. Приспешники Неплюева контролируют все суда и лодки, идущие морем из Смирны, но мы приплывем из Мантаня. Значит, нас не тронут.

– Это сумасшествие! – простонал француз.

– Не более, чем ваш геройский порыв скрестить шпагу с разбойниками посреди пустыни. Только я буду биться не с людьми, а со смертельной болезнью.

– Вы погибнете, месье Мехмет!

– Увидим.

– Надеюсь, что не увижу, – молвил де Бруси мрачно.

– Означает ли это, что вы отказываетесь сопровождать меня в Стамбул?

Француз молча кивнул.

– Считаете мое намерение безумием? Хорошо, хорошо…

И Григорий обратился к подростку:

– Ну а ты, Кемаль? Что скажешь ты?

– Моя жизнь в ваших руках, мой господин.

– Ты не боишься чумы?

– Возможно, я и умру там, в Стамбуле… но тогда моя душа окажется вместе с душой моей госпожи Лейлы.

Кемаль смотрел Григорию в глаза прямо и открыто, не отводя взгляда.

– Оба вы сумасшедшие, – процедил де Бруси.

– Что ж, оба, так оба!

Григорий кивнул Кемалю и подытожил:

– Итак, мы поплывем в Стамбул, а месье де Бруси будет делать то, что сочтет нужным.

И добавил:

– Для меня настало время забраться в самую пасть смерти. В этом мне поможет Кемаль. Да, именно сейчас для этого и место, и время. Такие вот перипетии купеческой жизни…

Григорий умолчал лишь об одном: кроме того, чтобы найти французского посла Вильнева или его поверенного, получить инструкции и, таким образом, исполнить свой долг как перед французской короной, так и перед порабощенной Украйной, у него появилась еще одна – теперь уже личная причина попасть в Стамбул. Он должен был разыскать следы этого коварного негодяя Неплюева и отомстить ему.

Лейла, о Лейла!..

Погружаясь в роскошный водопад рыжих волос, проваливаясь в водоворот влажных черных глаз, целуя пухлые сахарные уста, отдыхая после любовной страсти на ее роскошных персях… даже просто читая короткие, но преисполненные неподдельной жажды любви письма, которые время от времени настигали путешественника в разных городах Востока, он чувствовал, как постепенно сглаживаются, исчезают страшные рубцы, много лет тому назад оставленные на сердце внезапным исчезновением из Стокгольма его невесты Софийки вместе с ее отцом Семеном Пивтораком.

Нет-нет, Григорий ни в коем случае не забывал свою первую любовь! И наверное, не забудет никогда… Тем не менее, в объятиях Лейлы к нему возвращалась давно и, казалось бы, навеки утраченная вера в возможность личного счастья. Счастья не просто для его семьи, для отца и матери, для всех четырех сестер и брата Якова… для порабощенной Украйны, наконец! Нет – это была надежда на счастье лишь для себя самого… То есть для них двоих – для него и Лейлы. Каким образом удастся этого достичь, преодолев многочисленные препятствия – от хронической нехватки времени на королевской службе до разницы их вероисповеданий, Григорий не знал. Но свято верил, что это произойдет непременно! И тогда он окончательно исцелится от сердечной боли.

И надо же, чтобы проклятый резидент Московщины таки добрался руками, запятнанными кровью по самые локти, до этой сокровенной надежды!!! Воспользовался его отсутствием, смертельно напугал любимую Лейлу! И она, конечно, не выдержала. Ушла из жизни сама, чтобы не подвергать опасности ни своего любимого, ни свою семью.

И вот вместо надежды на скорое и окончательное избавление от застарелой сердечной боли его бедное сердце получило двойную порцию новой. Да, двойную: ведь Семен Пивторак разбил его и Софийкину юношескую любовь, тогда как Неплюев варварски уничтожил страсть зрелого взрослого мужчины к красавице-женщине. Два года они вкушали пьянящий плод разделенной любви, а теперь оказались по разные стороны жизни и смерти.

Душа кипела от жажды мести – поэтому Григорий найдет обидчика и отомстит!!!

Отомстит непременно!..

25 мая 1759 г. от Р. Х.,

Франкфурт-на-Майне, ул. Олений Брод,

ставка военного губернатора французов графа