Как убили СССР. "Величайшая геополитическая катастрофа" - Александр Шевякин

Светлой памяти Союза Советских Социалистических Республик посвящается

За годы так называемой «перестройки» 1985–1991 годов в СССР произошло так много событий, стоящих внимания историка, что довольно трудно вычленить главные — те, что, в конце концов, повлияли на событие итоговое: собственно уничтожение самого Союза ССР. В начале пути мы видим так много завязок разного рода тенденций, которые были слабыми, робкими и лишь в конце своем обрушились лавиною, что традиционный путь — от начала к концу — несколько затруднителен для нашего анализа: будет трудно найти это малоуловимое. Поэтому автор нашел ответ для решения своей задачи лишь в самом конце хронико-событийной цепочки. Потом я пошел в самое начало пути — причем очень часто ход разветвлялся и приходилось делать возвратные действия к развилке, чтобы снова идти до какого-то тупика, — и все лишь для того, чтобы найти наиболее общую картину явления. Но показать нашу работу читателю невозможно — это запутает его. И поэтому я выдаю не мозаику моих поисков, а уже готовую картину результатов.

В таком методе поиска нет ничего нового. В аналитическом и разведывательном сообществе США часто употребляют термин «прогуливать кота назад», что означает восстановление картины прошлого как ключ к пониманию настоящего. Применяется он в том случае, если аналитиками было по какой-то причине упущено начало тенденции.

Итак, что есть самый конец этой самой «перестройки»? По моим расчетам вышло, что в конце вся цепочка замкнулась в кремлевском кабинете, когда бывший первый Президент СССР и проч. и проч. 25 декабря в 19.30 подписал последний Указ Президента СССР № УП3162 «О сложении Президентом СССР полномочий Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами и упразднении Совета Обороны при Президенте СССР», а потом сдал символ своего управления — так называемый «ядерный чемоданчик» — своему правопреемнику Б. Н. Ельцину. Вот отсюда я начинал свой отсчет.

Прежде всего надо обязательно показать, как лучше понимать такое историческое явление, как Советский Союз? О нем часто говорят чересчур уж бессодержательно: многонациональное государство, социалистический строй, коммунистическая империя (империя зла) и т. п. Спорить не будем — оценки поверхностны, а мы привыкли к предельной четкости, числу и/или диалектике. А диалектически его понимали и так: председатель ЦИК СССР М. И. Калинин в ноябре 1934 г. назвал СССР осажденной крепостью! (См.: [1.01. С. 44].) И это довольно точная оценка. Ее придерживались и первый советский руководитель В. И. Ленин, и его величайший последователь И. В. Сталин, даже у Н. С. Хрущева мелькали подобные выражения. Но надо сказать, что на каком-то этапе народ просто расслабился, позволил себе некоторые бойницы закрыть, в какие-то стороны не смотреть, а на последнем этапе открыть и ворота, через которые хлынули целые табуны троянских коней. И в итоге, перефразируя известное выражение, можно сказать, что нет таких крепостей, которые не могли бы сдать подлецы…

На Западе, и прежде всего в тех же США, смотрели на СССР примерно так же. В соответствующей литературе часто цитируют речь Д. Кеннеди (Kennedy) при вступлении на пост Президента США: «Мы не сможем победить Советский Союз в обычной войне. Это — неприступная крепость (выделено нами. — А.Ш.). Мы сможем победить Советский Союз только другими методами: идеологическими, психологическими, пропагандистскими, экономическими». Именно так и формулировалась задача для подрыва этой крепости: разложить всех живущих за ее стенами, подкупить некоторых, чтобы они дезавуировали усилия неподкупных, в час нападения указать не на угрозу, а на другую сторону — там, где будут проводиться обманные маневры, и самое главное: организовать перекладку стены в определенном месте. Что и было сделано…

Даже из самого слова «перестройка» видно, что произошел слом чего-то прежнего или так называемая «революция сверху». Об этом всем известно, и тут — на уровне общих рассуждений — никто не спорит. В настоящее время стараются дать только одно объяснение этому: желание местных элит править и владеть богатствами самостоятельно. При таком методе эти авторы не применяют даже как минимум дифференцированного подхода. Поведение региональных элит было различным: кто-то из них стремился к самостоятельности по максимуму; кто-то вместе со всеми, не больше, но и не меньше; кого-то вполне устраивало и стутус-кво, а кто-то до последнего участвовал во всех объединительных акциях и не мыслил себя вне нового Союзного договора и т. п.

Но строго одновременно протекал и погром политического центра СССР, и никто не задается вопросом: и в самом деле, что было первично:

а) растащить все на 15 республик или

б) разгромить именно центр Союза и лишь потом получить 15 новых государств.

И где тут пусть и не всегда явно выраженная цель, а где получившиеся эффекты?

Какова должна была быть сила 15 новых центров от Московского (самого сильного — Российского) и до, скажем, Таллинского (упоминаю этот город не потому, что он самый слабый, а потому, что Эстонская ССР всегда была последней в алфавите), чтобы пересилить тающий Союзный? Строго говоря, тенденции не были равны и менялись каждое мгновение. И одно без другого просто немыслимо. Ускоренная суверенизация союзных республик под рокот несанкционированных демонстраций и под стрекот автоматов, бегство по «национальным квартирам» тоже имели место, но многое получилось и через события в центре Москвы, если употреблять географическую привязку: в Кремле, на Старой площади, на площади Дзержинского. Да, Союз, в конце концов, растащили именно по бывшим союзным республикам. Это так. Но это не все. Это скорее создавшийся эффект, чем сущность преследуемой цели тех, кому принадлежал замысел.

Мы из уважения к уму нашего читателя не позволяли себе контрафактный анализ как наиболее низкопробный. Но иногда он необходим. Теперь скажем, что если бы не мероприятия по подрыву контура управления Советской державы, то Союз сохранился бы в несколько усеченном виде (в геополитическом плане): да, пришлось бы уйти из Восточной Европы; бросить на произвол судьбы всех союзников по всему миру; от нас откололись бы Прибалтика и Закавказье; в оставшихся вместе славянских республиках могла произойти смена строя.

Но был полностью стерт весь союзный центр, и, таким образом, через его уничтожение убит весь СССР. Поэтому мы смеем утверждать, что более общая картина разгрома СССР должна обязательно включать в себя главное: была разгромлена именно интеграционная составляющая. В декабре 1991 г. республики остались одни, без центра, вокруг которого можно было собраться. Им не была дана возможность объединиться вокруг того, что было прежде. Представим себе ситуацию, при которой некая, пусть даже и виртуальная, союзная республика не хочет выходить из Союза: она не принимает никаких решений о своей «независимости», ее население на референдуме на 100 % голосует за сохранение Союза — такого рода допущение возможно.