– Просто уничтожил ту часть, где было написано мое настоящее имя.

– О-о-о, так вы у нас не месье Дариуш?

– Конечно, нет. Этого господина зовут Мехметом[23].

Персиянин взглянул на подростка недоброжелательно и в который раз похвалил себя: в самом деле, молодец он, что ни разу не назвал настоящего своего имени в присутствии слуг его любимой.

Плохо лишь, что сама Лейла это имя знала…

В дальнейшем придется быть еще более осторожным.

– Ничего себе! Итак, месье Мехмет?..

– Да, – подтвердил Григорий и снова протянул письмо французу.

– Что ж, месье Мехмет, рад познакомиться! Очень рад, – де Бруси не скрывал сарказма. Затем он взял письмо и принялся читать.

И сразу же помрачнел.

– Оказалось, я таки прав: эта Лейла является российской шпионкой…

– Была… – поправил его персиянин.

– Она заманила вас в ловушку…

– Заманивала…

– Оставьте, месье Дариуш… То есть извините, месье Мехмет!

Француз поклонился с подчеркнутой почтительностью.

– Это вы оставьте ваш ядовитый тон, де Бруси! Ведь она умерла.

– И вы этому поверили?! Наивный!..

Неожиданно в комнате прозвучал глухой стон. Прежде чем француз понял, что к чему, Дариуш молниеносным движением выхватил из ножен свою кривую саблю, сделал выпад, приставил острие клинка к горлу подростка и проскрежетал:

– Ну-ка брось эту штуку!

Кемаль отвел правую руку далеко в сторону, но его пальцы продолжали крепко сжимать кинжал.

– Немедленно!

Кинжал выпал из руки и воткнулся острием в пол.

– Так он подосланный убийца!.. – растерянно промямлил де Бруси.

– Это он убийца!

Стараясь не пошевелить головой, чтобы сабля не порезала глотку, Кемаль медленно указал оттопыренным пальцем правой руки на Григория.

– Негодяй, как ты смеешь!

Де Бруси обошел Дариуша и встал так, чтобы одновременно видеть и его, и подростка. Он совершенно не понимал, почему его спутник не убьет этого коварного Кемаля.

– Моя госпожа Лейла умерла из-за господина Мехмета, за это я его ненавижу! – сказал между тем подросток.

– Так она все же умерла? – в голосе персиянина чувствовалась болезненная тоска.

– Да, господин Мехмет. Утром госпожа Лейла отослала меня с письмом и деньгами в порт, однако из-за чумы там уже ввели карантин. Я попробовал вернуться обратно: госпожа Лейла должна была знать, что ни один корабль или лодка не может отбыть в Мантань. Но когда подошел к нашему дому, то увидел, что на всех окнах вывешены черные платки[24].

Дариуш заскрежетал зубами. Кемаль продолжил свой печальный рассказ:

– Великий Аллах был милостив к нам, поскольку чума сначала обошла дом моей госпожи. Но я знаю – она помолилась, и Великий Аллах снял с дома свою святую защиту. И там все погибли! Все они – вместе с моей госпожой Лейлой…

– Откуда ты знаешь, о чем она молила Великого Аллаха?

– Ведь когда тот гяур осмелился грозить моей госпоже…

– Неплюев?

– Да, этот недостойный гяур.

– А чем он грозил?

– Гяур обещал истребить всю семью госпожи Лейлы – престарелых родителей, трех сестер и двух братьев, у каждого из которых есть своя семья. Всех до единого!

– Мер-рза-а-ав-ве-е-ец! – прохрипел Дариуш.

– Но он сказал, что если моя госпожа поможет ему, то никто из ее семьи не пострадает. А сама госпожа Лейла получит от гяура огромные деньги. Много денег. Настолько много, что до глубокой старости хватит. Тогда моя госпожа…

– Ты прав: твоя госпожа не захотела помогать Неплюеву и его приспешникам, но в то же время отвела угрозу от своих близких, пожертвовав собственной жизнью.

Персиянин сглотнул ком, застрявший в горле, и хрипло произнес:

– Прав также и в том, что она помолилась Великому Аллаху… и весь ваш дом поразила чума. Они умерли все до последнего – это в самом деле так…

– Но зачем ты хотел убить месье Дариуша… то есть месье Мехмета? – поправился француз и обратился к спутнику теперь уже без единой насмешливой нотки в голосе: – Простите, я все никак не привыкну…

– Ерунда, – грустно вздохнул Дариуш. – А за кинжал он схватился потому, что тоже был влюблен в Лейлу. Вот и решил отомстить мне, считая меня виновником ее смерти.

– Был влюблен?! – не поверил де Бруси.

– Да, я пылко любил мою госпожу! Пылко, очень пылко, и теперь…

– Любил?! – француз окинул Кемаля удивленным взглядом. – Но ведь тебе лишь лет…

– Это Восток, де Бруси, это Восток. Не забывайте, что под здешним знойным солнцем все плоды созревают значительно быстрее, чем в вашей Франции. В том числе плоды любви.

Сказав это, Григорий вдруг опустил саблю и спросил резким властным тоном:

– Понимаешь ли ты, мальчик, что твоя госпожа умерла, лишь бы не предавать меня и свою… то есть – нашу любовь?

Встревоженный де Бруси поднял над головой свою шпагу, но Григорий сделал успокоительный жест, затем кивнул подростку: дескать, отвечай, когда спрашивают.

– Да, понимаю, – неохотно подтвердил Кемаль.

– А понимаешь ли, что, поднимая на меня руку с кинжалом, ты действуешь вопреки воле твоей госпожи?

– Возможно…

– И, тем не менее, желаешь отомстить мне?

– Да.

– Между тем госпожа Лейла отрекомендовала тебя как надежного слугу. Более того, госпожа Лейла хотела, чтобы в дальнейшем ты служил мне. Это написано здесь…

Григорий подошел к французу, выхватил из его руки письмо и показал листок подростку.

– Я не умею читать, – честно сознался тот.

– А с чего бы мне лгать тебе?

– Поклянитесь Великим Аллахом, что так оно и есть!

Григорий холодно улыбнулся:

– Ты требуешь клятвы от меня, негодяй? При других обстоятельствах я просто заколол бы тебя без лишней болтовни. Но все же, поскольку речь идет о последней воле моей возлюбленной Лейлы…

И, выдержав небольшую паузу, он произнес:

– Клянусь Великим Аллахом и всеми его тайными именами, а также памятью моей возлюбленной Лейлы, что она завещала тебе служить мне верно и преданно. Теперь ты удовлетворен, Кемаль?

Подросток упал на колени и произнес с мольбой в голосе: