Они вышли из логова. Маша с тоской поглядела на антенну – когда же у нее получится проникнуть сюда без свидетелей? Но обычная, человеческая рука пихнула ее в спину, заставляя идти на север. Говорящий решил вернуться немедленно, пока еще не забрезжил рассвет. Ему не хотелось, чтобы в гнезде заметили отсутствие Властительницы. Нельзя подбрасывать простолюдинам причины для кривотолков.

– Знаешь, а я тоже пыталась создать нового человека.

– Ты?! – он удивленно вскинул брови. – Как?

– Я ведь не думала, что когда-нибудь увижу других людей. Изловила мутанта и стала брать его семя – надеялась, что получится от него зачать. Убеждала себя, будто мы не настолько разные и все возможно.

Говорящий раздраженно тряхнул головой.

– Ерундой ты занималась! У нелюдей не бывает потомства. Неужели не знала?

С удовлетворением заметил, как вытягивается ее лицо.

– То есть как – не бывает?

– А вот так. Все мутанты или от старых времен век доживают – долгожители они. Или зона их такими сделала. Этих, конечно, большинство.

Он помолчал, потом продолжил, уже рассуждая сам с собой.

– Для моих целей нужны изменения в генетике, а не какое-то там семя. Неизвестно, что стало первопричиной появления нелюдей. Разновидность той штуки, которую прежние вирусом называли? А может, сами люди их создали? Сейчас разве узнаешь… Грамотеи обменивались в сети разными вариантами генетических улучшений и я попробовал почти все. Но каждый раз что-то не складывалось! Должен быть еще рецепт, неизвестный, неиспробованный. Надо будет посмотреть все файлы твоего отца, может там что-то сохранилось.

Маша прищурилась. “Посмотри, дорогой, посмотри. Но только мне известно, где искать!” Кажется, она теперь знала, что передал ей отец с длинным набором цифр, отпирающим его архив.

Никто в гнезде не заметил ее отсутствия. А даже если и заметили, не подавали виду: дела Говорящего и его недоброй женщины никого не касаются и лучше в них не соваться. Люди чувствовали, что где-то там, в глубине черного дома и лесной чаще творится нечто им неведомое и вряд ли хорошее. Так лучше и не разнюхивать, держаться от всего этого подальше, тогда, глядишь, тебя оно не коснется. Вот Хромой – даром, что был опытный, хитрый охотник – но держался все время рядом с Властительницей, потому и сгинул!

Маша замечала на себе косые, порой даже злобные взгляды. Только ей было на это наплевать. “Пусть не любят. Зато боятся”.

Говорящий приставил к ней нового соглядатая, молодого, однако вышколенного и преданного своему начальнику. Такой революцию устраивать не захочет! К нему нужно будет искать свой, особый подход.

– Эй, Прыткий! Чего с рассвета серьезный такой? – кричала она ему, выходя утром на крыльцо. Но парень и бровью не вел, молча следовал за ней по пятам, выполняя одновременно роль личной охраны и надсмотрщика. У Маши не было на этот счет иллюзий: хоть и была ей обещана свобода, несмотря на все проступки, но с таким вертухаем и кандалы не нужны – не даст сделать лишний шаг, ни днем, ни ночью.

В гнездо стали часто наведываться чужаки, люди от других руководчиков. Они обсуждали что-то с Говорящим, а тот, отсылая Властительницу в соседнюю комнату, не заботился о том, чтобы до ее ушей не долетали важные слова, иначе бы вообще выставлял из дома. Видимо, хотел, чтобы она была в курсе происходящих событий.

Из разговоров девушка поняла, что многие гнезда готовы объединиться, отправить отряды лучших охотников, как они говорили, “на дело”. Что за дело – догадаться было не сложно. Людям известна территория, на которой сливались в одну огромную стаю мутанты. И Говорящий, тянувший на себя роль главного среди всех гнезд, собирался повести туда объединенные отряды, устроить резню. Чтобы потом, очистив север от нелюдей, заняться другим делом, которое завлекало его гораздо больше – создавать собственный народ, не человеков и не мутантов, а себе подобных, таких, которые, как он думал, никогда не предадут и не взбунтуются.

– Ты не встречал других? – спросила его как-то Маша, отодвигаясь от стола после обеденной трапезы. – Оборачивающихся?

Говорящий отрезал кусок черного мяса, запил его крепкой настойкой.

– Встречал, – некоторое время он смотрел на дно кружки, вспоминая. – Она пришла с востока, с небольшой группой людей. Кто-то из них остался с нами, потому что они были истощены и устали от долгой дороги. Остальные ушли на юг. Хотела уйти и она, но я почувствовал, что девчонка особенная. Оборачивающиеся чувствуют друг друга, да и обычных нелюдей могут издалека почуять.

Он налил в кружку еще, бросил на Машу мутный взгляд.

– Я подначил Белого, чтобы тот заболтал ее, уговорил не уходить. Старик, надо отдать ему должное, умел к себе людей располагать. Да и она ему понравилась, относился к ней, как к родной. То, что я ее потом к себе прибрал, он не одобрил, но и поперек вставать не стал – я же не обижал ее, только…

Замолчал, будто проснулось на мгновение в нем что-то совестливое.

– Только сношал, – закончила за него Маша. – Как меня.

– А-а… – прорычал Говорящий недовольно и с шумом встал из-за стола. Ушел в другой конец комнаты, упал на кровать.

– Это она сбежала, да? Девчонка, за которой ты посылал?

Говорящий молчал, но ответ и без того был понятен – она.

– В нашем гнезде ее звали Конопатая, – заговорил он наконец. – Но до того, как она сюда пришла, у нее было другое имя. Имя и… фамилия. Дарья Авдеева. Странные слова, ничего не значат. Лучше уж Конопатая. И принял я ее вовсе не ради того, чтоб… сношать… А надеялся, что потомство будет чистокровным.

– Со мной точно не будет, – заметила Властительница.

– Поглядим. Что-нибудь да будет, – он протянул руку, приглашая девушку подойти ближе. Ухватившись за ее ладонь, заставил лечь рядом.

– Ты пьян. Лучше не сейчас.

Когда он обнимал ее, прижимал к себе, она невольно вспоминала когтистые лапы и страшную морду. Но противиться не могла.

Через неделю Говорящий стал собираться в дорогу. Он хотел добраться до трех гнезд, от которых так и не пришли гонцы. Племена эти были достаточно сильны и многочисленны, чтобы пренебрегать их помощью. Даже если руководчики решили не участвовать в деле, Говорящий надеялся переубедить их, а если надо, то и запугать.

В сопровождение он брал несколько сильных охотников, а Прыткому отдал в подчинение сразу десятерых,