Сармант? Какие покушения? Моя дочь Вишен ничего плохого не делала.

— Я с вами полностью согласен. Вишен, леди Лонрэйт, совершенно честная и порядочная леди из благородной семьи.

— Где она сейчас? С ней что-то случилось, господин Сармант?

— С ней всё хорошо, она в Фитол-Холл, — успокаиваю женщину, обмороков мне сейчас не нужно. — Но ей нужна помощь.

— Какая помощь? Почему она не здесь? Почему вы за неё?

— Потому что она поссорилась с отцом, я думаю, вам это известно.

Рокснар потупила взгляд и тяжело вздохнула, соглашаясь с моим мнением.

— Вы занимаетесь её защитой? — задаёт следующий, вполне уже разумный вопрос.

— Да. Поэтому я здесь.

— Чем я могу помочь?

Смотрю на фотографию и протягиваю леди Рокснар. Она уверенно её берёт, но тут же лицо меняется, каменеет, будто увидела свою тень.

— Скажите, госпожа, какие у вас были отношения с господином Рингером Рокснаром?

Она отводит взгляд, полный замешательства.

— Он… умер уже давно… это брат моего мужа.

— Мне это известно. Мне нужен только один ответ. Он… отец Вишен?

Анрет вздрагивает и резко поворачивается ко мне, в глазах вспыхивает огонь гнева.

— Вы с ума сошли? Как вы смеете задавать мне подобные кощунственные вопросы и подрывать мою честь?

Я ожидал подобной реакции. Откидываюсь на спинку кресла и непрерывно изучаю её взглядом. Конечно, её отрицание логично, она боится своего мужа, боится всё потерять, лучше потерять одну дочь, чем всё — деньги, имя, статус. Но всё же я верил в то, что в глубине Арнет отчаяние и безысходность, она загнанная, потерявшая свой стержень женщина, которую много лет давил муж.

— Вы запутались, верно? Годами скрывать тайну — тяжёлая ноша. Вы боитесь осуждения, боитесь мужа, его гнева, корите себя за ошибки молодости. Вам легче всё отрицать. Вы можете врать всем подряд, но вы внутри знаете правду, она всегда будет гложить, — делаю паузу, чтобы Анрет могла подумать над сказанным. — Я пришёл, чтобы не терять время и узнать правду с ваших уст.

Она молчит, хотя мне заметны её напряжение в плечах и метание в повлажневших от сдерживаемой тревоги глазах.

— Ну что ж, — отталкиваюсь от спинки кресла, — придётся мне потратить ещё несколько дней, чтобы найти доказательства этому, и не сомневайтесь, что раскопаю все подробности, о которых вы, наверное, уже и забыли. Мне ваша жизнь совершенно безразлична, мне нужно только подтверждение для защиты Вишен, а для неё… — пронизываю женщину взглядом, — …я сделаю даже самое невозможное.

— Постойте, — останавливает Анрет.

Опускаясь обратно в кресло, Анрет смотрит на дверь, делает паузу, чтобы собраться с мыслями.

— Только ради Вишен… Вы поможете ей?

— Иначе меня бы здесь не было, — уверяю.

— Да. Эрол не её отец… Это правда… Так вышло, я не буду объяснять подробностей, — заговорила она быстро и приглушенно, но я ловил каждое слово. — Конечно, он злится и не простил до сих пор… Он любит Иллин, она его жизнь. Вишен досталось тяжёлое отношение Эрола. Рокснар запретил говорить об этом Вишен и вообще боится, что об этом узнает общество, тогда он упадет в глазах перед всеми, он страшно этого боится, потерять авторитет, лицо и честь.

Она смолкла, проглатывая подступивший ком.

— А господин Рингер Рокснар знал о том, что Вишен его дочь?

Анрет бегло взглянула на меня.

— Да. Они с Эролом стали врагами с того времени… Рингер хотел забрать Вишен себе, когда ей исполнилось три года, но случилась трагедия… Рингер погиб.

Она смотрит перед собой, сжимает пальцами подлокотник, выдавая своё напряжение, внутри явно идёт борьба.

— Значит, Рингер погиб, — подталкиваю её.

— Дело в том, господин Сармант, что он собирался забрать Вишен и официально даже заявил о своём отцовстве в своей столице.

— То есть хотите сказать, что он мог приготовить для своей дочери наследство? У него не было больше детей, так?

— Да, но… насчёт наследства мне об этом ничего не известно, я и не интересовалась. Конечно, Вишен заслуживает лучшего, чем то, что она имеет… нелюбимого мужа и всяческие ограничения со стороны Эрола. И я не могла ничего с этим сделать… Эрол суров к Вишен и будто мстит мне за всё…

— Хорошо, что не стали умалчивать об этом и беспокоитесь о судьбе Вишен.

Необходимо идти. Бросаю взгляд на настенные часы.

— Скажите, — всё же задаю немаловажный вопрос, — а вы бы хотели, чтобы ваша дочь узнала правду, если бы не все эти ограничения и запреты?

— Это сложный вопрос, господин Сармант, — Анрет сжимает челюсти. — Да, я ничуть не сожалею о случившемся, — пододвигается на край кресла. — Не хотела рассказывать, — произносит ещё тише, — не хочу, чтобы вы думали, что я… Ну, вы понимаете, я не распутна. На самом деле у нас с Рингером ещё до свадьбы с Эролом вспыхнули чувства… Я думала, что выйду за него, считая, что мои родители так и планировали… И они были в ужасе, когда узнали, что у нас с Рингером отношения… Был скандал… И жёсткое решение.

Анрет отводит взгляд, а я смотрю на дверь.

— Иллин знает обо всём этом?

— Думаю, да, скорее, Эрол ей сказал об этом, он мог обмолвиться после двух бокалов вина… Но Илинн не показывает вида. Не знаю, господин Сармант, не могу с уверенностью утверждать, не знаю, что происходит в нашей семье.

Женщина чуть поворачивает голову, осторожно вслушивается в звуки, что доносятся из коридора.

— Ясно.

Поднимаюсь со своего места.

— Спасибо, что рассказали обо всём. Всего доброго, госпожа.

Покидаю зал. Не успеваю выйти в холл, как навстречу выходит Иллин.

— Вы так быстро покидаете наш дом? — надевает маску доброжелательности.

— А у вас есть какие-то вопросы? — задаю встречный вопрос, приближаясь.

Иллин немного сжимается в моём тесном присутствии, но тут же берёт себя в руки.

— Нет, но, возможно, мы могли бы выпить чая вместе, он почти готов.

Я усмехаюсь и приковываю своим взглядом младшую дочь Рокснаров.

— Это неплохая мысль, — произношу вкрадчиво.

Иллин оживает и кокетливо поправляет каштановый локон своей причёски.

— Но при одном условии, — добавляю я.

— Я вас слушаю, — загорается взгляд.

— Вы отдадите мне то, что взяли из дома Вишен.

Иллин замирает, улыбка с её лица исчезает, а звёзды ликования гаснут в глазах.

— О чём вы, господин Сармант?

— Вы знаете, о чём, конверт, это вы его взяли? — скучающе отвечаю, смотря на выход поверх её головы.

Иллин сглатывает и начинает часто моргать.

— Не понимаю, — изумлённо-насмешливо выгибает бровь, — вы совсем помешались на Вишен? У вас начинается мания преследования? Да, я была у Вишен утром, но никакой конверт, о котором вы говорите, я не