Конкурсантки покинули свои места в очереди и сгрудились вокруг кого-то у самой двери. Чичи пошла на визг. Она уже приблизилась к толпе и пыталась разглядеть, отчего шум, когда увидела, что их так привлекло – точнее, кто. Чичи узнала форму головы, линию носа, рисунок подбородка. Она поняла, что когда подберется поближе, узнает и руки.

Саверио Армандонада был окружен поклонницами, которые тискали и гладили его, будто новорожденного котенка. Продираясь сквозь ватагу девушек, он поднял руки в попытке защитить лицо. Неожиданно для себя Чичи тоже влилась в людской поток, расталкивая соседок, чтобы подобраться поближе к Саверио – не только потому, что она его знала, но и потому, что было таким облегчением встретить здесь знакомое лицо.

– То-ни! То-ни! – нараспев выкрикивали девушки.

– Возвращаемся в очередь, барышни! – строго произнесла где-то у нее за спиной Ли.

– Я знаю этого парня, мы с ним давние друзья, – объяснила Чичи.

– Пойдемте со мной. – Толкнув служебную дверь, Ли протащила Чичи обратно в клуб в обход поклонниц Тони.

Саверио нырнул в темный зал. Охранник захлопнул за ним служебную дверь, удерживая девушек снаружи, и проговорил с ухмылкой:

– А вы популярны!

Саверио пригладил волосы.

– Я бы не прочь быть немного менее популярным.

– Все так говорят, а потом жалеют, – парировал охранник.

Чичи вышла на свет.

– Саверио?

Тот прищурился, вглядываясь.

– Чич, это ты? Сколько лет, сколько зим! – Он ее по-дружески обнял.

– Когда это ты стал Тони? – вопросила она.

– Когда ушел от Роккаразо. Как по-твоему, идет мне такое имя?

– Ничего, неплохо.

– Ты серьезно?

– «Тони» вполне годится, – одобрительно сказала Чичи. – Звучит по-итальянски.

– Ага. А как насчет «Арма»? Они укоротили мою фамилию.

– Да уж, покоцали от души. Это чтобы имя умещалось на афише?

– Или на спичечном коробке, – пошутил Тони. – А что ты тут делаешь?

– Я ходила утром на прослушивание в ваш ансамбль. Собиралась петь «Грозовую погоду»[44], да вместо этого бросилась прямо в сердце урагана и исполнила «Берег цветного драже».

– Значит, ты дописала ту песню. А почему не «Скалку моей мамаши»?

– Я решила, что ее никогда не будут исполнять на публике без тебя. А что здесь делаешь ты?

– Я теперь пою в этом ансамбле.

Чичи улыбнулась:

– Вот так совпадение!

– А как твоя семья? – спросил Тони. – Как мать, как отец?

Улыбка сошла с лица Чичи.

– С моей матерью все в порядке, а отец умер. Это случилось внезапно.

– Мои соболезнования. Я не знал. Потрясающий он был человек.

Из клуба вышла секретарша. При виде Тони ее лицо смягчилось. Ей было около тридцати, и взгляд, который она на него бросила, искрился страстью.

– Мистер Арма? Мистер Годфри вас ожидает.

– Иду, Мэри Роуз. – Тони обернулся к Чичи: – Мне надо идти. Не исчезай, ладно? – Он чмокнул ее в щеку и ушел.

– Так вы действительно знакомы с Тони Армой, – заметила Ли, подходя к Чичи.

– Я бы не стала говорить, что знакома с кем-то, если бы это было не так.

– О, вы еще так честны и невинны, – вздохнула Ли. – Это пройдет.

– Думаю, у меня получится оставаться честной, – усмехнулась Чичи.

– Так, эти прослушивания растянутся допоздна, – деловито заявила Ли, вручая Чичи карточку. – Я вам заказала номер в гостинице «Лонгэйкр».

– Спасибо, Ли, но гостиница мне не по карману.

– Это ведь не за ваш счет. Номера забронировал мистер Годфри. Он вам велел подождать – значит, вам положена комната.

– Даже и не знаю… – засомневалась Чичи.

– Здесь все честно, никакого надувательства. Вы ведь попали в короткий список. Покажете эту карточку на стойке гостиницы. Если мистер Годфри пожелает вас снова увидеть, я позвоню и вы сможете немедленно к нему явиться. Но сейчас поезжайте туда, обустройтесь и отдохните.

– Что ж, это можно, – согласилась Чичи. – Спасибо. Но как же вы?

Ли похлопала себя по заду:

– Сесть ему доведется не раньше чем после ужина.

Чичи спрятала карточку в сумку и подумала об отце. Тот часто рассуждал об ангелах, благословениях и мистических связях. Возможно, зная, насколько его дочь нуждалась в подобной подмоге, он прислал к ней Ли Боумэн. А Тони Арма? Она думала, что пройдут годы, прежде чем снова с ним увидится. Что ж, быть может, успех зависел лишь от удачи и правильно выбранного момента – например, от того, чтобы оказаться в том месте, где проводится конкурс, и тому подобное. Чичи начинала видеть проблески возможностей, которые открывались перед ней в музыкальном бизнесе. К тому же у нее было кое-что, что Мариано Донателли всегда призывал ее развивать, – связи.

Чичи выглянула из единственного окна в номере 317 гостиницы для дам «Лонгэйкр». Всего в каком-то футе от окна высилась кирпичная стена соседнего здания с огромным вентиляционным отверстием – так близко, что можно было дотянуться до него рукой. Чичи вглядывалась в тоннель между стенами, пока не сумела различить вдали квадратик серого неба.

Войдя в комнату, девушка сбросила туфли, расправила жакет на плечиках и повесила на прибитый к двери крючок. Шляпу она положила на прикроватную тумбочку. Убранство одноместного номера состояло из двуспальной кровати, стула и стола. Она села на прямой жесткий стул и положила ноги на кровать.

Ни картин на стенах, ни даже зеркала, но эта по-спартански скромная комната отлично подходила Чичи – она представлялась ей чем-то вроде изолятора перед выходом в ослепительно прекрасное будущее. Услышав стук в дверь, она посмотрела на часы, подошла к двери и посмотрела в глазок.

– Кавателли? – неприветливо спросила за дверью немолодая женщина в домашнем халате и розовых бигуди. – Вас к телефону.

Чичи схватила ключ от номера и выбежала наружу. Женщина молча указала на телефон-автомат на стене в конце коридора. Снятая с рычага трубка раскачивалась на проводе.

– Долго не болтайте, я жду звонка, – буркнула женщина и захлопнула за собой дверь в собственный номер.

Чичи пустилась бежать по коридору, уверенная, что выиграла конкурс. На звонок она ответила, с трудом переводя дыхание.

– Чичи, это Тони, – донеслось из трубки.

Ей пришлось задуматься на секунду, прежде чем она вспомнила, какой это Тони.