– Никитин – это тот, кто пел песни в «Иронии судьбы»?

– Ну да. Сходить хочешь?

– Да, конечно. Интересно. Правда, он уже старый, может, он поет плохо? Не люблю дребезжащие старческие голоса.

Виталий посмотрел на афишу.

– Я недавно про него передачу видел. Нормально поет, хоть уже и не молод. Вот только повести на концерт я тебя не смогу. У меня смена в больнице.

Ася отвернулась и небрежно бросила:

– Я тебя и не просила меня на концерт вести.

Виталий вмиг ощетинился.

– Понятно, тебя этот хлыщ поведет.

Ася с достоинством возразила:

– Он не хлыщ, а нормальный человек.

– Еще недавно ты так не думала.

– Конечно, я же с ним была не знакома.

– А сейчас знакома. Интересно, насколько близко?

Ася остановилась.

– Ты, кажется, обещал гадости не говорить. Если ты поссориться хочешь, то скажи сразу.

Виталий приутих.

– Странно. Во мне таких опустошающих эмоций еще никто не пробуждал. Только ты. Порой мне хочется тебя побить. А твоего фраера вообще убить.

– Ты выражаешься как уголовник.

– Ну да. Ты во мне будишь самые низменные инстинкты.

Ася мрачно подумала, что Оля в нем будит только светлые инстинкты.

– Знаешь, мне пора. До больницы мы уже дошли, не заблудишься. Так что счастливо!

Она повернулась и пошла обратно, а Виталий, насупившись, долго смотрел ей вслед. Он и сам не понимал, что ему нужно от этой забавной девчонки. Потом встряхнулся и уже деловым шагом направился в приемный покой.

Придя к себе, Ася прибрала на кухне и только потом перекусила. Андрея с женой не было, отправились с малышкой на вечернюю прогулку, и Ася немного посмотрела телевизор в большой комнате. Сериалы про убийства и туповатые мыльные оперы, идущие практически по всем каналам, ее не вдохновили, и она выключила телевизор.

В десять вернулись родственники, и тут же позвонил Борис.

– Ну как, до какого концерта ты дозрела?

Ася с помпой оповестила:

– До Сергея Никитина. Любишь бардовские песни?

Борис ответил с некоторой растерянностью:

– Люблю. Не думал, что тебе они тоже нравятся.

Ася тут же ощетинилась.

– Ты считаешь, что я тупая крестьянка, не способная ценить прекрасное?

– Ну, к чему такая выспренность? Я прекрасно знаю, что ты очень любишь прекрасное. – Он усмехнулся получившейся тавтологии. – Ладно, за мной билеты. Подъеду за тобой в шесть часов. Выедем заранее, везде пробки. – И отключился, не дав Асе и слова сказать.

– Вот, пожалуйста, распорядился! С чего он решил, что я хочу с ним ехать?

Это было нелогично, но логика Асю не волновала. Душа болела, и требовалось лекарство. Но вот только из Бориса никакого лекарства не получится, она это знала. Так зачем же она соглашается на встречи с ним? Уступает его напору? Неужели она такая слабая?

На улице стояла непривычная для начала осени жара, и на концерт Ася надела открытый сарафанчик. И, только зайдя в зал, поняла, что промахнулась. Вовсю работали кондиционеры, и она тут же покрылась неприятными мурашками.

Посмотрев на нее, Борис стащил с плеч пиджак и накинул на нее, заметив:

– Не хочу, чтоб на моей совести была еще одна твоя простуда.

Ася тут же закуталась в пиджак. Он был шелковистый, еще сохранивший тепло мужского тела и приятно теплый. Пахло от пиджака хорошим дорогим парфюмом, смешанным с чуть слышным пряным запахом, видимо, собственным запахом Бориса.

– А ты сам не замерзнешь? – она сочувственно посмотрела на его тонкую рубашку.

Он зачем-то посмотрел по сторонам.

– Не думаю. Кондишн во время концерта, как правило, выключают. Но, если все-таки замерзну, буду греться об тебя.

Ася строго посмотрела на него, заметила в его глазах веселые искорки и тоже засмеялась. Свет погас, на сцену вышел немолодой плотный человек с гитарой и сказал приятным баритоном «здравствуйте».

Концерт Асе очень понравился. Порой она даже забывала, что с Борисом нужно держаться построже, и мило ему улыбалась. В антракте вернула пиджак, заявив, что ей стало жарко. Он обиженно заявил:

– И это все?

Она не поняла.

– Что – все?

– Разве мне не положена пылкая благодарность за спасение тебя от простуды?

– Обойдешься без пылкой благодарности, вот еще! Я, может, и не заболела бы вовсе!

Борис засмеялся.

– Чудесно! Я так и думал, что никакой благодарности не получу. Но смотреть на твои сверкающие негодованием глаза уже удовольствие. Так что мы квиты.

Поняв, что ее опять разыграли, Ася засмеялась.

– Я с тобой никогда не знаю, смеяться мне или сердиться.

– Да, нам с тобой никогда не скучно. Ни мне, ни тебе. – Борис почему-то сказал это сердито, досадуя непонятно на что.

Когда она в размягченном состоянии ехала домой, мурлыча полюбившиеся мелодии, Борис внезапно сказал:

– Ты когда-нибудь была в Антальи?

Ася не поняла всей важности вопроса.

– Нет. А где это?

Борис рассеянно пояснил, пристально следя за странными зигзагами Нивы, едущей перед ними:

– В Турции. Съездить не хочешь?

Ася сдержанно отказалась:

– Не получится. Я работаю. К тому же у меня зарубежного паспорта нет.

Борис предложил:

– Давай мне свой паспорт, я сделаю тебе загранпаспорт. И путевку куплю.

Ася заколебалась. Сделать загранпаспорт на всякий случай можно, а вот ехать с Борисом ей никуда не хотелось. Опыт уже был. Предложила компромиссный вариант:

– Ты мне сделай загранпаспорт, а путевку покупать не надо. Я не знаю, когда пойду в отпуск.

Борис сделал вид, что согласен.

– Ладно. Паспорт у тебя с собой?

Ася открыла сумочку и достала паспорт. Протягивая ее Борису, предупредила:

– Только не потеряй! И путевку не покупай, я все равно не поеду!

Он согласно кивнул головой.

– Ладно. Давай заедем в турагентство. Там можно будет оформить все для загранпаспорта.

– В турагентство? Но ведь уже очень поздно! Они не работают.

Борис самодовольно заметил:

– Для кого не работают, а для кого и работают.

Он решительно свернул в сторону и через пять минут затормозил перед внушительной парадной дверью, естественно, закрытой. Позвонил по сотовому, представился, и через пару минут дверь перед ними распахнулась.