– Виталий просит тебя стать его женой. Ты согласна?

Ася стремительно закивала головой, положив руку на горло. Виталий понял, что от волнения у нее перехватило горло. Он ободряюще ей улыбнулся, и она улыбнулась в ответ с неожиданной робостью.

Потом о новости сказали всем остальным членам семьи. Братья враз зашумели и принялись пожимать руку Виталию. Эти крепкие рукопожатия были не столько приветственными, сколько предупреждающими, и после четвертого рукопожатия рука у него здорово заныла.

Сели за стол, как водится по русскому обычаю. Прибежали родственники и соседи, мать выставила на стол водку и вино.

Виталий не вслушивался в произносимые речи, только кивал головой. Он чувствовал себя странно. Вроде бы все сделал правильно, но чувства удовлетворения не было. Наоборот, в душе росла тревога. Или это так у каждого вновь испеченного жениха?

Застолье окончилось уже вечером. И то только после того, как Андрей заявил, что пора ехать. Провожала помолвленных вся деревня. Трезвый с перепугу Генка умильно благодарил за спасение своей молодой жизни, клянясь, что спиртного больше в жизни в рот брать не будет.

Приехав в город, Ася под требовательным взглядом брата ушла в дом, извиняющее улыбнувшись на прощанье Виталию, и он вынужден был уехать, досадливо усмехаясь и утешая себя тем, что завтра после смены непременно увезет Асю к себе.

На следующий день Виталий пришел на смену в приподнятом настроении. У него была мысль подарить Асе букет роз, но он представил, как нелепо это будет выглядеть, и отказался от этого намерения. Зато он всю смену шутил и даже делал Асе комплименты, от которых она краснела и несмело улыбалась.

Вечером, когда до конца работы оставалось несколько минут, спросил прямо:

– Поехали ко мне?

Василиса зарделась и несмело кивнула головой. Виталий почувствовал себя победителем. Пришла следующая смена, они попрощались и вышли из станции. Виталий обнял Асю за плечи и повел к своему Жигуленку. Усадил на переднее сиденье и сел за руль.

– Не жалеешь, что поменяла Мерседес на такой металлолом?

Ася с недоумением посмотрела на него.

– Нет, конечно. Я не соответствую Мерседесам. Я простая девчонка из деревни. Я и тебя, если честно, боюсь.

Виталий хохотнул.

– Это ты зря. Мы с тобой прекрасно понимаем друг друга.

– Потому что оба медики?

– Потому что близки духовно.

Ася чуть слышно вздохнула. Она не считала, что они близки духовно. Но духовная близость дело наживное. Она очень, очень постарается оправдать его ожидания.

Они подъехали к его дому.

– Вот теперь я здесь живу. Квартиру выбирал поближе к работе, чтобы не мотаться по забитому пробками городу. Отсюда до моей больницы пара минут пешком.

Ася посмотрела на дом. Обычная панельная девятиэтажка, она пробуждала в ней какой-то священный трепет. Неужели здесь она будет жить?

Они вышли из машины. Ася запнулась от волнения у порога. Чтобы приободрить ее, Виталий прижал ее к себе и крепко поцеловал в губы. Ася засмеялась и уже спокойно зашла в подъезд. За ними захлопнулась тяжелая металлическая дверь.

Борис сидел в Мерседесе и ждал. Он решил поговорить с Асей еще пару дней назад, но у нее был выходной и на его звонки она не отвечала. Конечно, обиделась. На ее месте он тоже бы обиделся. Но он покается, и она его, конечно, поймет. Решил поговорить с ней после работы. До конца смены оставалась пара минут, и он не мог решить, выйти ему из машины и перехватить Асю на выходе из здания, или проехать за ней немного, чтобы не привлекать излишнего внимания.

Пока он размышлял, из здания вышла Василиса. И не одна. Рядом с ней шел Петров. И не просто шел. Он обнимал ее за плечи, и Ася смотрела на него влюбленными глазами. Не глядя вокруг, они сели в старенький Жигуленок и уехали.

Борис замедленно тронул машину следом. Он знал, что Ася неравнодушна к Виталию, но помнил, что тот смотрел на нее с холодноватым неодобрением. Что же изменилось за несколько дней?

Он проехал за Жигуленком минут десять, пока тот не затормозил возле серой девятиэтажки. Василиса вышла из машины, подождала, когда выйдет Петров. Он по-свойски обхватил ее за талию и поцеловал в губы. Она счастливо засмеялась. Они в обнимку зашли в дом, и за ними безнадежно захлопнулась металлическая дверь подъезда.

Борис почувствовал дикую боль. Она росла откуда-то изнутри, захлестывая его с головой. Вот он, момент истины! Внезапно ему все стало до чертиков ясно. Да ведь он влюбился в нее практически сразу, как увидел! Потому и гнев, и злость, и уйма других, не понятых им вовремя чувств!

А это оказалась любовь. И весь этот его дурацкий план на самом деле служил одному – привязать к себе Василису. И дорога соблазнов была не для нее, он ее устроил для себя самого. И ему показали дорогу в рай. Но он этого не понял и сам все испортил. И что же ему сейчас делать? Отступиться?

Нет, дед прав: поправимо все, кроме смерти. И он будет бороться. Он не будет больше дураком, не знающим, что ему нужно. Теперь он четко осознал, чего хочет на самом деле. И сделает все, чтоб его мечта сбылась.