Осторожно, стараясь не шуметь, я прошла до конца коридора и заглянула в холл. И мои надежды оправдались, вселив в душу трепетное ликование — там никого не было, а санитар спал, сложив голову и руки на стол. Мне несказанно повезло, что сегодня дежурил именно этот парень. Он был совсем молод. Наверное, являлся практикантом или только окончил учёбу и, возможно, ночами подрабатывал в другом месте, поскольку постоянно выглядел уставшим и невыспавшимся, навёрстывая упущенное во время дежурств.

В голове вдруг всплыл анекдот про то, как врач-психиатр во время экскурсии по больнице задал студентам вопрос, чем он отличался от пациентов психушки. Студенты стали выдвигать различные теории, сыпать знаниями и терминами, но врач ни с кем не соглашался. А потом, когда аргументы у студентов иссякли, ответил, что у него просто были ключи от палат, а у пациентов — нет.

Я улыбнулась.

Ну чем этот парнишка отличался от половины содержавшихся здесь людей? Чем он отличался конкретно от меня? У него так же имелось хроническое недосыпание и усталость, как и у меня. Возможно, даже депрессия, нервозность и злополучная повышенная тревожность, поскольку переносить напряжённый ритм жизни было обременительно даже для молодого организма. Вот только, как в анекдоте, он здесь работал, а я являлась потенциальной пациенткой…

Я решительно направилась к санитару, стараясь двигаться быстро, но бесшумно, поскольку если кто-нибудь заметит мои действия, то свободы мне не видать как своих ушей. Парень размерено посапывал — не самая глубокая стадия сна, но мне должна была помочь. Я обошла вокруг стола, встала у него за спиной и осторожно коснулась карманов свисавшего халата. Один оказался явно тяжелее. Набрав в грудь побольше воздуха и задержав дыхание, я запустила туда руку и медленно вытащила небольшую связку ключей, поймав их двумя пальцами. Зажмурилась в ожидании звука, способного разбудить санитара, но на моё счастье ключи не звякнули. Его дыхание не изменилось. А вот моё сердцебиение уже просто зашкаливало и эхом разносилось по больничным коридорам. Беззвучно выдохнув, я быстрым шагом направилась к маминой палате, мысленно прокручивая в голове, что произойдёт, если санитар проснётся раньше, чем я верну ключи на место…

Остановившись, я аккуратно вытащила из связки ключ с двести пятым номером и засунула его в замочную скважину. Раздался тихий щелчок, и дверь поддалась. Несмело толкнув её перед собой, я вошла в палату, волнуясь, что увижу совсем кошмарное зрелище…

—Мама?

Она лежала на кровати, накрытая одеялом, и не шевелилась. Сначала я подумала, что мама спала, но, подойдя ближе, поняла, что это было не так. Её кожа оказалась очень бледной, даже почти белой. Синяки под глазами, практически пропавшие в последний раз, появились снова и стали темнее. Глазницы напомнили две чёрные впадины, в которых самих глаз, едва открытых, почти не было видно. А на нижней губе красовался кровоподтёк. Мама редко и тяжело дышала, словно лежавшее сверху одеяло весило целую тонну и давило ей на грудь нестерпимой тяжестью. Словно в ней не осталось и половины жизненных сил…

—Мама?— повторила я шёпотом, присев на краешек кровати и не поверив своим глазам.— Мам, что произошло?..

—Лиза…— прошептала она почти неслышно.

Из её груди вырвался хрип, грозивший перерасти в кашель. Но мама сдержала его, несколько раз судорожно дёрнувшись и нахмурившись. Она с трудом нашла моё лицо, однако не смогла сфокусировать взгляд и посмотрела куда-то сквозь меня, на дальнюю стену.

—Что с тобой сделали?..— наверное, я спросила больше себя, чем её, поскольку мама не смогла бы внятно ответить на мой вопрос.— Мамочка… Это они? Они тебя били?

—Лиза,— её голова безвольно перекатилась набок.— Не вини врачей… У них работа такая…

—Мамочка, прости! Прости, что не верила тебе! Я ведь не знала, даже не представляла, что бывает такое!

Я всхлипнула и наклонилась к ней. Но постаралась обнять очень осторожно, чтобы не причинить боль, ведь, скорее всего, разбитая губа была не единственной повреждённой частью её тела. Из глаз брызнули слёзы, вырвавшись наружу вместе с обидой, жалостью и разъедавшим изнутри чувством вины. И я разревелась в её одеяло, не в силах остановиться.

Почему она, такая хорошая, такая светлая мучилась в этих стенах? За что? За то, что не смогла смириться с правдой? За то, что знала больше, чем другие? И что такого ужасного натворила, раз кроме врачей её ещё и «Тьма» не оставляла в покое?..

—Знаю, дочка… Знаю…— она едва коснулась моей спины слабой рукой.— И ты меня прости…

—Елизар сказал, что ты в чём-то провинилась,— выдавила я, пытаясь перебороть предательские всхлипы.— В чём ты виновата? В чём поклялась?..

—Моя Клятва… Это ты…— мама облегчённо выдохнула, словно с её плеч свалилась тяжёлая ноша.— Я обещала тебя… Им…

—Что?..

Я медленно отстранилась и приняла вертикальное положение, недоумённо на неё посмотрев. Всхлипы прекратились, и теперь мною владело лишь удивление, ведь такое я никак не ожидала услышать. Это выходило за рамки моих представлений о возможных вариантах. Это не могло быть правдой.

Но было…

Мамино лицо изменилось. Она даже слегка улыбнулась, наконец, рассказав что-то, что гложило её долгие годы. Но мне её признание не принесло облегчения, а лишь добавило тревоги.

—Кому — им?— справившись с первой волной шока, спросила я.

—Им… Свету,— она снова улыбнулась, и я заметила, каких усилий ей это стоило.— Я обещала… Уберечь… Защитить… Выносить… Твоя Судьба — с ними… Потому я здесь… Но ты прости меня … Я обрекла тебя…

—Тебя наказали из-за меня?!— воскликнула я, не веря своим ушам, а потом прошептала:— Зачем ты это сделала, мама?..

—Ты нужна Свету…— выдавила она.— Нужна, как никто другой…

—Для чего?

—Елизара спроси… Он скажет… А я не могу… Он твой Хранитель…

—Он ничего не говорит.

—Это пока… Придёт время, и он расскажет… Главное, терпи… Терпи, что бы ни произошло, и что бы она ни делала с тобой… Что бы ни пообещала… Терпи…— мама подняла дрожавшую руку и коснулась ещё незажившего пореза на моём лице.— Ты должна выстоять…

—Не врачи тебя били,— озвучила я внезапно промелькнувшую догадку.

—Нет,— мама уронила руку обратно.

—Это «Тьма» с тобой сделала? Она приходила?

Мама ничего не ответила и отвернулась к стенке, но я заметила, как с её щеки соскользнула слеза. Я зажмурилась и судорожно вздохнула.

—Почему Елизар тебя не защитил?! Он ведь обо всём знает!— горько зашептала я.

—Он не вправе…— тихо ответила она, не поворачиваясь.— Я должна сама…

—Но он может хоть чем-то помочь?!

—Нет…

—Мамочка,— я схватила её руки, безвольно лежавшие поверх одеяла.— Обещаю, я сделаю всё, чтобы избавить тебя от этих страданий! Я…