И тем не менее ублюдок стоял в нескольких ярдах с двенадцатью бойцами против десяти Грача, наводивших на него пистолет за пистолетом. Скотина за смертоносной кровожадной скотиной.

Почти.

Монкрифф предложил отвезти Барнаби и еще одного стрелка на другую сторону острова, чтобы они подошли сзади, на случай, если такое произойдет. Они укроются вдалеке на холмах.

И где же они?

Грач привел своих самых быстроногих людей, и они должны были быстро передвигаться по опасной горной местности и добраться до руин замка, прежде чем их успеют обнаружить.

Когда при приближении Грача из тени руин выросли Черное сердце из Бен-Мора и его люди, удивление сменилось ожиданием.

Может, открытое сражение лучше нападения. В замках укрепления, укрытия, арсеналы и ловушки, в которые можно попасть. Под небом, в свете заходящего на западе солнца и грозных облаков над ним, он мог отлично видеть и хорошо оценить стоящих перед ним людей.

И точно просчитать, сколько времени осталось до смерти.

При удачном стечении обстоятельств Монкрифф и его стрелки могли бы обеспечить прикрытие. Но когда удача была на его стороне? Никогда. Судьба была врагом, с которым он вел постоянную войну. Он вырезал свою судьбу из плоти своих врагов.

Его люди были подготовлены к бою на море, однако многих противников они одолели и на суше. Сегодняшний день ничем не отличался.

Грач наводил пистолет на черноволосого ублюдка с черным глазом, стоящего в той же позиции, что и он. На несколько ярдов впереди своих людей, выстроившихся так же, как и отряд Грача.

Если бы не повязка на левом глазу противника, Грач смотрел бы словно в зеркало.

Физический недостаток делал Дориана Блэквелла худшим, чем Грач, стрелком.

Это могло иметь значение. Обычно. Но… если на этот раз пуля Блэквелла найдет цель? При мысли о Лорелее, оставленной без защиты на корабле, сегодня смерть казалась особенно отвратительной, вызывая учащенное сердцебиение.

– Кого из вас зовут Фрэнк Уолтерз? – крикнул он через пропасть. Его команде следовало знать, кого не убивать. Пока он не получит информацию, за которой пришел. – Если вы выдадите его, я сохраню вам жизнь.

Никто не двинулся. Никто ничего не ответил. Поэтому он поднял оружие, целясь в печально известное черное сердце Дориана Блэквелла.

Его сердце тоже невольно затрепетало. Эта реакция давно перестала удивлять Грача. Каждый раз, когда ему в голову приходило это имя, у него случался легкий приступ узнавания или отвращения.

Дориан Блэквелл.

Попытка вспомнить эмоции или события, вызванные именем, ни к чему не приводила.

Однако имя его преследовало. Призраком страха. Призраком какой-то давно забытой боли.

Когда-то они были врагами?

Он выяснил, что Дориан Блэквелл и заключенный, известный как Уолтерз, познакомились в Ньюгейте.

Он также узнал, что его полустертая татуировка дракона явно была работой Уолтерза. Это означало, что у Уолтерза есть ответы. Не только о сокровищах Клавдия, но и о прошлом Грача.

Никто, даже этот страшный одноглазый черный страж, не преградит ему путь.

Спустя чреватый насилием миг Черное сердце из Бен-Мора шагнул вперед как человек слова, а не силы.

– Битый час я пытался вообразить, что привело печально известного Грача на мой остров. Я подумал, что Король морей попытался узурпировать власть Короля лондонского преступного мира. Скажите мне, Грач, огромные океаны стали вам слишком тесны? Вы стремитесь завоевать еще и империю?

Этот голос. Что-то… что-то под культурным британским акцентом и готовой сорваться с поводка угрозой. Гладкий, как шелк, и все же вцепляющийся в кожу пронзительным прыжком камышового кота.

– Я не хочу ничего, что вы можете счесть своей собственностью. Ни вашего вонючего города, ни уединенного замка. Мне нужен только Фрэнк Уолтерз. Отдайте его мне, и я вернусь на корабль. И наши пути больше не пересекутся.

Блэквелл говорил так, будто они сидели за столом, а не стояли под дулами пистолетов в теснине над черными пиками скал, в любой момент готовыми стать их надгробиями. Блэквелл был слишком далеко, чтобы Грач мог видеть выражение его лица, но у него сложилось впечатление, что тот смутился.

– Когда-то Фрэнк был главным фальшивомонетчиком. На самом деле лучшим. Вы к нему из-за его прошлой работы?

– Это мое дело.

– Он один из моих людей, – проговорил Блэквелл. – Его дела – мое дело.

Если Фрэнк Уолтерз хранил тайны его прошлого, это не та информация, в которую Грач хотел посвятить такого хитрого преступника, как Дориан Блэквелл.

– Он всего лишь один человек.

Грач также шагнул вперед, приближаясь к краю пропасти.

– Если вы не выдадите его, моя команда нападет, включая снайперов, которых я держу в горах. Фрэнк Уолтерз стоит дюжины человек и вашей собственной жизни?

Блэквелл быстро обернулся на горы. Первый признак его неуверенности.

– Я бы предпочел, чтобы сегодня никто не умер, – весьма беспечно, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, заявил он. – Видите ли, сегодня нечто вроде годовщины, и вы нарушили некоторые весьма давно и любовно вынашиваемые мною и женой планы.

Грач старался оставаться невозмутимым. Вид его и его людей пугал бандитов, генералов и даже королей. Но не Дориана Блэквелла. Он не казался даже взволнованным.

Значит, он либо крайне безрассуден, либо знал то, чего не ведал Грач.

– Если вы не узнаете Фрэнка Уолтерза, им может быть любой из этих людей, – рассуждал Блэквелл. – Сколько он стоит для вас мертвым?

– Если вы мне его не выдадите, я его тоже не получу. Но если события пойдут по моему сценарию, я буду иметь удовольствие вас убить. Перспектива, с каждой минутой представляющаяся мне все более и более привлекательной. – Грач никогда не учился говорить бесстрастно, это никогда не стоило ему усилий.

Апатия всегда была его союзницей.

Поэтому его встревожило, что ему пришлось осторожно расслабить горло и разжать челюсть, чтобы сохранить тот же беспечный тон.

– Вы знаете мои условия. Выдадите мне Уолтерза – и вернетесь в объятия жены. Откажетесь – и я оставлю ваши трупы в этой долине.

– В самом деле? – Глухой намек на надменность в голосе Блэквелла вновь ощутимо сбил дыхание.

Грач угрожающе выступил еще на шаг вперед.

– Выкладывайте ваше предложение или погибнете, – зарычал он.

– Капитан, возможно, у вас численное превосходство, но у меня есть кое-что поценнее.

На его суровых губах заиграла необъяснимо знакомая полуулыбка.

Грач ощутил головную боль, которую попросту проигнорировал.