Таппенс испуганно проговорила:

– Но я чувствую себя такой слабой, такой неопытной.

– Насчет этого можете не беспокоиться. У нас работаютклассные специалисты, опыта и таланта в нашем распоряжении довольно. Но когдаесть измена в своих рядах, неизвестно, кому можно доверять, а кому нет. Вы иБересфорд – наша иррегулярная армия. О вашей деятельности никто не знает.Благодаря этому у вас есть шансы добиться успеха. Благодаря этому вы ужекое-чего добились.

– Нельзя ли приставить кого-нибудь из ваших людей к миссисПеренье? Есть же у вас кто-то, кому вы полностью доверяете.

– Уже приставили. Формально – на основании информации, чтомиссис Перенья – член ИРА и у нее антибританские настроения. Что, кстатисказать, правда. Но сверх того у нас никаких данных нет. Нет данных по самымважным вопросам, решающим для судьбы страны. Так что все зависит от вас, миссисБересфорд, не отступайтесь. Вперед – и сделайте все возможное.

– Четвертое, – сказала Таппенс. – Осталась едва ли неделя.

– Ровно неделя.

Таппенс сжала кулаки.

– Мы должны все разузнать! Я говорю «мы», потому что верю:Томми напал на след, из-за этого и не вернулся. Он идет по следу. Если бы мнетоже удалось за что-нибудь ухватиться!.. Ну, скажем, я...

Таппенс наморщила лоб, обдумывая новый план атаки.

– Так что сам видишь, Альберт, это осуществимо.

– Конечно, я понимаю, мэм. Но, должен признаться, эта мысльмне не особенно нравится.

– А по-моему, может получиться.

– Возможно, мэм, но подставлять вас под удар мне совсем непо душе. И хозяин, я уверен, тоже бы не одобрил.

– Мы испробовали все обычные способы. То есть сделали все,что можно, не раскрываясь. И по-моему, остался единственный шанс – сыграть воткрытую.

– Но вы сознаете, мэм, что тем самым вы жертвуете важнымипреимуществами?

– Что это ты сегодня так витиевато выражаешься, Альберт?Прямо как диктор на радио, – сердито заметила Таппенс.

Альберт виновато хмыкнул и объяснил:

– Я вчера слушал интересную передачу про формы жизни впрудах.

– У нас нет времени думать о формах жизни в прудах!

– Где сейчас капитан Бересфорд, вот что мне хотелось бызнать.

– Мне тоже, – отозвалась Таппенс, и сердце у нее защемило.

– Как-то это неестественно, чтобы он вот так, без единогослова, исчез. Должен был бы уже мигнуть вам как-нибудь. Вот потому-то я...

– Что, Альберт?

– То есть я хочу сказать, если он раскрыт, может, вам былучше не раскрываться? – Он помолчал, собираясь с мыслями, а потом продолжил: –Допустим, его разоблачили, но ведь про вас-то им неизвестно. Вы могли бы идальше действовать тайно.

– Прямо не знаю, как лучше, – вздохнула Таппенс.

– А что вы хотели предпринять, мэм?

Таппенс неуверенно объяснила:

– Ну, например, у меня бы потерялось письмо, которое янаписала, я стала бы всем об этом говорить, охать, огорчаться. А потом оно бы нашлосьв холле на полу, и Беатриса бы его подняла и положила на столик. Ну, и искомоелицо непременно захочет с ним ознакомиться.

– А что будет в письме?

– Что-нибудь в таком роде, что, мол, мне удалось выяснитьличность интересующей нас особы и я собираюсь собственноручно передать этисведения завтра. Тогда, вы же понимаете, Икс – или Игрек – должен будетволей-неволей сбросить маску и попытаться меня убрать.

– Да, и может быть, попытка окажется успешной.

– Не окажется. Я ведь буду настороже. Меня, наверно, захотятзаманить куда-нибудь в глухое безлюдное место. И тут уже дело за тобой, потомучто про тебя уж, во всяком случае, никому не известно.

– А я буду двигаться по вашему следу и схвачу их за руку, таксказать?

Таппенс кивнула.

– Ну да. Мне только надо все тщательно продумать. До завтра!

Таппенс сменила книгу в городской библиотеке и как развыходила на улицу, держа под мышкой рекомендованный томик, когда ее окликнулнезнакомый голос:

– Миссис Бересфорд!

Она удивленно обернулась и увидела долговязого чернявогомолодого человека с приятной, слегка смущенной улыбкой на губах. Молодойчеловек проговорил:

– Вы... вы меня не узнаете?

Привычная формула. Таппенс могла точно предсказать, чтопоследует дальше.

– Я был у вас... как-то... с Деборой.

Уж эти Деборины приятели! Их столько, и все, по мнениюТаппенс, на одно лицо. Брюнеты, как вот этот молодой человек, блондины, бываюти рыжие, – но все более или менее одного образца: милые, с хорошими манерами ичуточку длинными волосами. (Но когда Таппенс высказывала свое мнение на этотсчет, Дебора отвечала: «Мама, нельзя же всю жизнь пользоваться меркамишестнадцатого года. Я, например, терпеть не могу короткую стрижку».)

Совсем некстати сейчас эта встреча с Дебориным знакомым. Нуда от него можно будет скоро отвязаться.

– Я – Энтони Марсдон, – назвался молодой человек.

– Ну как же, как же, – пробормотала Таппенс, бессовестнокривя душой, и протянула ему руку.

Но Тони Марсдон не отстал.

– Я ужасно рад, что нашел вас, миссис Бересфорд, – сказалон. – Я ведь работаю вместе с Деборой. И вот, понимаете ли, вышла однанебольшая неловкость.

– Да? Какая же?

– Видите ли, Дебора узнала, что вы находитесь вовсе не вКорнуолле, как она считала, а это, видимо, ставит вас в затруднительноеположение, верно?

– Ах ты, неприятность какая! – покачала головой Таппенс. –Как же она проведала?

Тони Марсдон объяснил. И скромно добавил:

– Дебора, разумеется, не знает о настоящем характере вашейдеятельности. – Он уважительно помолчал. – Это ведь важно, я думаю, чтобы онаничего не знала. Я на самом деле тоже занимаюсь кое-чем в этом же роде. Числюсьначинающим сотрудником шифровального отдела. А в действительности в моиобязанности входит выражать слегка профашистские взгляды – восхищаться немецкойгосударственной системой, намекать, что было бы неплохо вступить с Гитлером врабочий союз, – и смотреть, кто как реагирует. По стране гуляет измена, и нашазадача – выяснить, откуда она исходит.