Прежде Игорь о таком не задумывался, пользуясь монетами и платя по мелочи. Если не тормозить, логично иметь в обиходе векселя и чеки с облигациями и акциями. Кто ж станет платить за дом мешком золота, телегой медных пятаков и возить их в другие миры. Наверняка опасно, и за обмен возьмут дополнительно. В каждой провинции свой отдельный монетный двор, а то и несколько. И не всегда даже вес совпадает. Как это возможно в едином государстве, бог весть. Давно изобрели более удобные способы расплатиться.

– Полагаю, найти приятное место, где прислушаются к пожеланиям и не станут навязывать, лишь бы содрать побольше, не проблема.

– Таможенные пошлины на ввоз готовых часов достаточно велики, – совсем иным тоном, без всяческого елея и показного энтузиазма сообщил продавец. – Удобнее получать детали. Тем не менее наши заводы, – тут определённо прозвучала нотка гордости, – ничуть не хуже. Вот. – Он извлёк из ящика стола и выложил на прилавок два варианта.

Типичные будильники из фильмов о дореволюционных купцах. Круглые, с открывающейся крышкой.

– Полностью отвечает вашим запросам. Эти стальной корпус с серебряным покрытием. При открывании играет музыка, – продемонстрировал на обоих. – Вторые – целиком серебро. Понятно, не чистое, девятисотая проба. Очень хороший материал для гравировки, но темнеет, окисляясь. Мастерская известного Амброджо, вот клеймо, – показал обратную сторону. – Номер, в случае рекламаций, примут в любом городе «тридцать первого» для гарантированной починки.

– Это медали? – показал на выдавленные кружки с мелкими надписями.

– За качество и оригинальность. Кстати, насчёт этого. – Он с заговорщицким видом выложил ещё одни. А вот это уже было нечто хорошо знакомое. Типичные механические ручные мужские часы квадратной формы на кожаном ремешке. Интересно, искомый Амброджо сам додумался или видел земные? – Удобно для носки, и размер малый, а точность практически как у хронометра.

Ну и почему бы тоже не изобразить солидного дядю?

– Сколько?

– Шесть солидов, – с извиняющейся улыбкой сказал продавец.

Кажется, он влёт вычислил заинтересованность.

– А эти?

– Тридцать и сорок два ренса.

– Эти и эти возьму, – ткнул пальцем Игорь в наручные и наиболее дорогие. – За сотню.

Он был уверен, при длительном торге удалось бы ещё десятку сбить, но так и не научился сквалыжничать, приученный к ценникам. Обычно этим занимался Астрик, и, видимо, зря без него пошёл.

– И сделаете гравировку: «Боевому товарищу Тимофею Салофакиолу».

– Как правильно пишется фамилия? – предупредительно взяв карандаш, поднял взгляд продавец.

А вот об этом надо было подумать прежде. Не хватает ещё сделать ошибку на подарке.

– Давайте я оплачу сегодня, а завтра с утра забежит парнишка и принесёт бумагу. Заодно и заберёт.

– Безусловно, – закивал продавец со смешинкой в глазах. Ну, тут чего кривиться, раз сам глупо подставился. – Если позволите, есть любопытное предложение… – Он достал из бездонного ящика из-под прилавка и выложил на обозрение аккуратный пистолет. – Конечно, не привычный военным револьвер для стрельбы по слонам. Но вам не в боевых порядках бегать, как понимаю. Иммуны могут позволить себе личное оружие. Для городских условий или скрытого ношения прекрасно подходит, тут дальше угла дома целиться не требуется. Малый калибр компенсируется более мощным патроном, быстротой перезарядки, меньшими габаритами и массой, напрямую влияющими на точность.

– Мне револьверы более привычны, – соврал Игорь, извлекая обойму, а затем принимаясь сноровисто разбирать. Ничего сложного. Практически стандарт. Не АКМ, который бы с закрытыми глазами, но ничего ужасного. – Да и осечки реже.

– Всё дело в пружине. – При виде его манипуляций в тоне продавца заметно добавилось уважения. Уверенность, с которой Игорь обращался с незнакомым оружием, впечатляла. – Сейчас научились делать гораздо приличнее. Ничуть не хуже барабанов.

– А патроны? Это не стандарт! Где такие взять в глубинке?

– В любое время в любом количестве. Официально принят на вооружение в прошлом году в метрополии для моряков, артиллеристов и преторианцев. Сами понимаете, подражатели непременно найдутся, и заказов будет море. Пока новинка, многие держатся за старые привычки, и можно взять дёшево.

– Сколько?

– В оружейном у магистрата за тридцать ренсов отдадут. Я за двадцать пять, и кобуру бесплатно.

Похоже, это из разряда заложенных. И совсем не дорого. После того сомнительного побоища хотелось иметь нечто убойное под рукой. И чтобы не торчало на виду. На всякий случай, чтобы однажды иметь чем ответить. Может, и глупо, но здесь даже разрешения не требуется.

– А патроны?

– Коробка на сто штук за семь ренсов.

– Для начала надо бы проверить, а не брать с закрытыми глазами.

– Три выстрела бесплатно! – провозгласил продавец, явно уловив готовность брать. – У нас есть на заднем дворе небольшой тир для любителей. Михаил! – позвал он того прилизанного. – Проводи господина пострелять на пробу.

– Сын мой, – деловито отсчитывая монеты, произнёс хорошо поставленным голосом священнослужитель, – безусловно, корни митраизма на востоке. И всё-таки за прошедшие века он далеко ушёл от изначального Серого, занимающего позицию между Ахурамаздой, светом, и Ариманом, тьмой.

Игорь зашёл в храм, не посмев отказаться от прямого приглашения. Жрец оказался умным человеком и прорехи в его теоретических знаниях просёк моментально. Не особо удивился. Очень многие простые люди смутно представляли основные постулаты собственной веры, хотя давным-давно не существовал запрет на рассказы о тонкостях культа, однако очень разное дело – человек от сохи, ревностно выполняющий обряды, образованный человек и посвящённый в таинства.

Семь ступеней познания высшего у верующих не зря существовали. Прежние «ворон», «жених», «воин», «лев», «перс», «гонец солнца» и «отец» хотя иногда употреблялись, но со временем сменились на «верующий», «просвещённый», «преподобный», «преосвященство», «епископ» (название епархии), «светлость» (название епархии), «высокопреподобный» и «отец». Собственно, всех жрецов называли патер, но патер ностру был высшим уровнем для провинции. А вот общего для всей империи папы, на манер католического, не существовало. Сложные вопросы религиозного характера решались общими соборами, собирающимися не чаще одного раза в столетие.

– Религия, как и общество, не стоит на месте, развивается. Иначе начнётся загнивание и гибель.

При близком рассмотрении и задушевных разговорах (Игорь даже исповедался, хотя, сославшись на запрет патрона, о прошлом промолчал), достаточно скоро уловил занятную особенность. Митраизм крайне напоминал христианство. Учение о бессмертии души, рай с адом, омовение, ритуальное очищение с формулами молитв и даже строение церкви. Жертвоприношения не в счёт. У греков, он точно помнил, они ещё в Средние века практиковались, как и у армян. У мусульман тоже имеется курбан-байрам. У здешних поимка и заклание белого быка Митрой рассматривалось как жертва, призванная победить смерть и освободить человечество. Опять странные пересечения с отдающим жизнь Христом.