Уманский в этот момент как раз повернулся к гувернантке ипроникновенно сказал:

— Капа, вы так взволнованы! Разрешите, я васподдержу. — И он взял ее под локоток.

Капитолина дернулась, словно ее поразило током. По всему еетелу прошла странная вибрация, а на щеках в мгновение ока выступили два алыхпятна.

— Я должна позаботиться о детях, — проскрежеталаона так, словно внутри у нее находился старый механизм, который впервые задолгие годы привели в действие. — Дети, вы можете пойти в сад.

Детей как ветром сдуло. Вероятно, гуляние в саду без ееприсмотра оказалось для них дорогим подарком.

— Надо же, как они вас слушаются, — покачалголовой Уманский, окидывая гувернантку восхищенным взглядом. Всю — от прямыхбровей до проклятого педикюра.

— У меня психологический подход, — ответила она, иголос ее странным образом смягчился.

Кроме Ларисы, никто не прислушивался к их диалогу: вседвигали стульями, обсуждая стратегию и тактику предстоящей стычки с Альбертом.

— Скажешь, что принесла ему кисель с мороженым, —поучала Анжелика Зою. И пояснила для всех:

— Альберт обожает кисель с мороженым и ни за что отнего не откажется.

— Но как же? — растерялась Зоя. — Как же ясовру? Анжеликочка? Это же не правильно! А если бы на его месте были вы?

— Еще чего, — отмахнулась Анжелика. — Сталабы я сидеть в комнате несколько суток одна.

— Вероятно, ему очень страшно, — предположилаСимона. — Мне его жаль.

Маргарита ухмыльнулась. Лицо ее будто говорило: «Хочешьвыпендриться перед Мишаней? Жалеешь прилюдно его папу? Ну-ну».

— Альберт приоткрывает дверь, — продолжалаАнжелика, — и Вольдемар засовывает в образовавшуюся щель ногу.

— Это опасно, — тут же откликнулсяВольдемар. — Лучше засунуть в щель что-нибудь другое, менее ценное.

— Мы что, ворвемся внутрь, как омоновцы? —изумился Мишаня. — И набросимся на фазера всем скопом? Как это ни странно,но мне неловко.

— Не думаю, что нужно врываться, — охладил общийпыл Уманский.

Стоило ему открыть рот, как сразу начинало казаться, будтоименно он тут самый главный. Удивительная черта. Интересно, и почему этосильным мужчинам всегда нравятся неподходящие женщины? Вот взять хотя быКапитолину. Что в ней интересного? Однако же чертов дизайнер глаз с нее несводит. После того как они вместе сидели под столом, Лариса почувствовала кнему что-то вроде симпатии. Конечно, он довольно груб, но мужчина и не долженбыть размазней.

Впрочем… К чему привела эта философия в прошлый раз? Когдаона познакомилась с Толиком, своим будущим мужем, он покорил ее мгновенно.Немногословный, уверенный в себе, даже чуть-чуть резковатый, он казалсяобразцом мужественности. Все встало на свои места гораздо позже. Выяснилось,что Толик — ограниченный тип, отсюда его немногословность. Уверенность в себеобернулась страшным эгоизмом, а резкость проистекала из эмоциональной бедности.И все-таки она надеялась сохранить этот брак и долго билась, пытаясь изменитьмужа. Вместо того чтобы покорно измениться, Толик променял ее на продавщицугалстуков.

Вероятно, Уманский из той же породы людей. Он только кажетсязначительным и умным, а на самом деле — примитивен, как питекантроп. Толькопитекантроп мог посчитать Капитолину сексуальной. Это ведь не женщина, аучебник психологии в серой обложке. Да и по отношению к детям — просто свинья.Впрочем, Уманского дети мало интересуют. В этом доме дети вообще мало когоинтересуют.

Тем временем все присутствующие, выстроившись в плотнуюколонну, двинулись из столовой к кабинету Альберта. Кабинет находился в самомконце коридора и представлялся осажденной крепостью, в которую никого невпускали.

— Тук-тук! — крикнула Анжелика и постучалакостяшками пальцев в дверь, поставленную на сигнализацию. — Альбергушка,это я.

— Чего тебе надо? — донесся до них глухой голосАльбертушки.

— Зоя приготовила кисель с мороженым, —завлекательным тоном продолжала Анжелика.

— Я не хочу киселя, — отозвался тот.

— Как это — не хочу? — немедленно разозлиласьАнжелика. — Ты же всегда его пил.

— Всегда пил, а сейчас не хочу.

Анжелика как-то слишком быстро перешла от сюсюканья кнеконтролируемому гневу.

— Твоя мать сегодня утром сбежала в Египет! —рявкнула она, стукнув в дверь кулаком со всего маху. — Она испугалась,потому что стало известно содержание той записки, которую ты спрятал.

Слова еще не замерли у нее на устах, когда дверь неожиданнораспахнулась, и на пороге появился изумленный до невозможности Альберт. На нембыла застиранная пижама, а небритое лицо поражало своей измятостью. Увидев поддверью огромное количество народа, он отшатнулся и заметным усилием волизаставил себя остановиться. Сразу же нашел глазами Анжелику и потрясениеуточнил:

— Убежала в Египет? За границу? Выходит, она менябросила?! Родная мать?

— Не знаю, что ты имеешь в виду, Альберт, — подалголос Жидков. — Уверяю тебя, дом похож на муравейник. Видишь, сколько настут? Что значит — она тебя бросила? Ты же не маленькая деточка.

— ПОМНИ ПРОШЛОЕ, — замогильным голосом сказалаСимона и расшифровала:

— Фаина как услышала это, так сразу и сорвалась сместа.

— Откуда вы знаете про записку? — Альбертповернулся к ней и задрожал, будто у него внезапно началась лихорадка. —Кто вам сказал, а? Кто еще видел записку?

— Призрак, — раньше всех ответила Анжелика. —Призрак нам сказал. Он приходил вчера в столовую и отвечал на вопросы.

— Чей призрак? — растерялся Альберт, шаря глазамипо лицам присутствующих.

— Ну… Веришь ли, — пожал плечами Мишаня. — Мывызывали царя, а пришел непонятно кто. Какой-то ТРСТР.

— Вы все сошли с ума, — прошептал Альберт ипопятился обратно в кабинет. — Я понял. Тут все сумасшедшие!

— Послушай, отец. — Мишаня сделал шагвперед. — Ты ведешь себя так, словно в чем-то виноват. Я чувствую себянеудобно перед своей девушкой. — И он мотнул головой в сторонуСимоны. — Что она подумает о нашей семье? Если ты что-то знаешь о смертидеда, скажи.

— Я ничего не знаю. — Альберт вытянул вперед руку,словно пытался загородиться от вопросов. В его глазах сидел тот животный страх,который невозможно контролировать. — Я больше ни за что не открою дверь.Ни за что! И никому.

И он с силой захлопнул дверь перед носом у собственногосына.

— А покушать? — ахнула Зоя, которую больше всегона свете интересовала именно гастрономическая сторона жизни. — А попить?

— Там есть уборная, — довольно зло отрезалМишаня. — Фазер будет пить из унитаза, как кот Барсик.