— Мало ли в таких поселках хулиганствующих элементов!Никто бы ничего не нашел. Анна тем временем наслаждалась паникой, которую сеялавокруг.

— Теперь-то ясно, почему Альберт не хотел никомурассказывать про записку, — заметил Шубин, одетый в нарядную рубашку.

Сегодня за ним должна была приехать Леночка, и он ждал этогособытия, как праздника.

— И он, и Фаина сразу догадались, о чем в этой запискеидет речь. Тамирова узнали на фотографии в журнале, сообразили, чей бант… Норазве могли они себя выдать? Признаться в том, что они знали, как Макаробращался с девчонкой…

— А как мне ваше расследование осложнило жизнь! —воскликнул Уманский.

— Только теперь я сообразил, почему люди, приехавшиерасследовать смерть Альберта, вели себя так странно, — смутилсяМишаня. — Внутри дома находился человек, наделенный определеннымиполномочиями.

— А знаешь, чего я так и не смогла понять? —спросила Лариса, повернувшись к Уманскому. — Зачем ты повытаскивал изальбомов все фотографии Анны Ружиной?

— Я хотел, чтобы ты перестала заниматься расследованиеми занялась наконец жемчугом. Ради чего затевалась операция! И вдруг —контрабанда забыта, а вся семья ищет таинственного убийцу. Форменный кошмар.

— У меня то же самое, — присоединилсяКорабельников. — Мне нужно было, чтобы она отслеживала ценную бумагу, аона искала убийцу. Да еще по ходу дела выяснилось, что она — вовсе не агент.Для меня это стало тяжелым ударом.

— Я рад, что она не агент, — заявил Уманский. —Не представляю, как можно волочиться за женщиной, которая может убить тебяголыми руками, если ей вдруг что-то не понравится…

— Ну а я представляю, — пробормотал Корабельников.

Лариса посуровела, взяла Уманского за пуговицу на рубашке ивывела на кухню. Он не сопротивлялся.

— Вы сказали — волочиться? — уточнила она.

— Да.

— И вы рады, что я не агент?

— Да.

— Тогда, на лестнице, вы ударили меня по пальцам. Ицеловались с Капитолиной, хотя я просила вас всего лишь ее отвлечь. Вы бросилисьна нее, как вепрь!

— Вы должны мне поцелуй, — сказал Уманский ипридвинулся ближе.

— Вы не обращали на меня внимания! Вели себя, каксвинья!

Уманский обнял ее, наклонился и быстро поцеловал.

— Что вы делаете, поросенок? — прошептала она.

— Ломаю барьеры. Кстати, меня пугают ваши нежности.Надеюсь, в порыве страсти вы не станете называть меня Хрюшей.

У Ларисы в сумочке зазвонил телефон.

— Лара! — завопила в трубку начальница. —Завтра прилетает англичанин, профессор. Надо его встретить и повозить погороду. Как ты смотришь на это предложение?

Тамара так кричала, что ее было слышно и Уманскому тоже.

Он тотчас отнял у Ларисы трубку и вежливо сказал:

— Она перезвонит чуть позже. Здесь есть люди, которыетоже хотят сделать ей предложение. И, смею надеяться, не менее заманчивое.