– Я не могу остаться, – отвечаю я и едва слышно добавляю: – Дала обещание на мизинце. – На лице Нолана появляется подавленность, но я продолжаю: – Однако я очень-очень хорошо притворяюсь.

– Что же, – его рот изгибается в улыбке, немного грустной, но лучезарной, – в таком случае…

Когда наши губы соединяются, я ощущаю, как жар его тела проникает в мое, превращая в пепел все мои возражения. Его пальцы путаются в моих волосах, и я забываю об Ормании и Дженне. Я забываю о загадочной посылке, обещаниях, данных на мизинце, и том факте, что мы целуемся возле могил сестер Нолана.

Взамен я пытаюсь обезопасить свое сердце от боли, ведь вскоре созданное нами полностью разрушится.

Когда мы возвращаемся к книжному магазину, на окружающем его лугу кипит бурная деятельность. Деревянные доски подпирают временно установленные палатки, окрашенные в оливково-зеленый цвет, а люди, которых я помню со дня приезда, прикрепляют вывески к свободным киоскам. Мужчина в клетчатой рубашке из клуба любителей книг одет в очередную клетчатую рубашку с коротким рукавом, застегнутую на все пуговицы; он заходится смехом, когда молодой человек старается выровнять вывеску, рекламирующую жареные хот-доги.

Посреди всего этого мелькает Алекс: с курьерской сумкой наперевес, неудобно сдавливающей шею, и с телефоном в руке, он бегает от одной палатки к другой. Выглядит он измотанным, прямо как белый кролик, опаздывающий на чаепитие.

– Какого… – вырывается у меня, ведь пару часов назад здесь ничего не было.

Нолан смеется над выражением моего лица.

– Ярмарка. Вэл устраивает ее ежегодно. Каждый год она выбирает разную организацию и половину заработанных денег отдает на благотворительность.

В голове всплывает флайер из лифта.

– В этом году для начальной школы, так ведь? – спрашиваю я, когда мы приближаемся к входу в магазин. Издалека доносится неуклюжая игра на пианино.

– Да, вроде для школьной библиотеки.

– Когда будет ярмарка?

– В субботу.

– В субботу? Типа послезавтра? Разве нам не стоит помогать?

Нолан бросает на меня умоляющий взгляд.

– Нет.

– Да, – заявляет Алекс, возникший за нами, и обнимающий нас за плечи. Рядом сидит на удивление спокойный Уолли. – Нолан, ты должен. Но, будучи нашей гостьей, Амелия не обязана, хотя это самое малое, чем она может нас отблагодарить, если и дальше продолжит даром питаться в кафе.

– Эй, я пыталась заплатить. Твоя мама не позволяет.

Алекс поднимает руку с моего плеча и размахивает пальцами.

– Пустые слова. Так вы хотите помочь мне повесить на деревья гирлянды или нет?

Нолан грубо отмахивается, а я с открытым ртом таращусь на деревья, окружающие луг.

– Какие деревья? – изумляюсь я. – Ты же не имеешь в виду все.

– Только с листьями.

– Алекс, на всех деревьях есть листья.

Он уходит на поиски бесконечных гирлянд, которыми получится осветить весь лес, должно быть, приняв мой ответ за согласие.

Пока мы наблюдаем за торопливо убегающим Алексом, Нолан ничего не говорит, но сверлит меня убийственным взглядом.

– Что?

– Ты знаешь что, – отвечает он. – Мы могли бы обедать в книжном или читать, или… – Он замолкает, а его щеки заливает краской.

– Целоваться? – ухмыляюсь я.

Нолан вот-вот испепелит меня взглядом, хотя его щеки краснеют еще больше, но обращается он ко мне спокойный тоном:

– Да, если ты этого хочешь.

Сердце подскакивает, когда я замечаю, как он пожирает меня глазами; однако, отвечая ему, я пытаюсь придать голосу естественность.

– Если мы сегодня поможем Алексу, то завтра целый день будем предоставлены сами себе.

– Или… – Нолан бросает взгляд на луг, прежде чем поднести ладонь к моей полыхающей щеке, – можем забить на все и ничего не потеряем.

Я уже готова согласиться, заглушив потребность угодить и доказать, что являюсь другом, а не фанаткой, но скрипящая тележка знаменует прибытие Алекса. Нолан как можно быстрее убирает руку с моего лица.

– Ласки на территории ярмарки? – притворно изумляется Алекс.

Нолан закатывает глаза.

– Комар, – говорит он и слабо хлопает меня по щеке кончиками пальцев, – на ее лице сидел комар. Никаких ласк.

Пора бы и мне сказать что-то смешное и остроумное, но я не могу подобрать подходящий ответ. В голове все еще кружатся мысли о сестрах Нолана, Дженне и далекой туманности – будущем, созданным клятвой на мизинце. Поэтому я беру Нолана под руку и подтягиваюсь ближе к его телу.

– Это всего лишь на время, – объявляю Алексу, – мне нужно вернуться в Техас.

– На время, – неверяще фыркает Алекс и переводит взволнованный взгляд на лицо Нолана.

– Она дала клятву на мизинце, – поясняет Нолан, а я горжусь твердостью его голоса. Мы переплетаем пальцы.

Поднимаю глаза на Нолана, он опускает их на меня, и на долю секунды я представляю, что останусь здесь. Даже позволяю китам плавать вокруг нас, пока играю в притворство.

Передо мной лентой протягивается альтернативное будущее, и я восхищаюсь бесчисленными фотографиями, огромным количеством ожидающих прочтения книг и новыми пейзажами в глазах Нолана.

Я игнорирую последствия порыва остаться здесь: разочарование Уильямсов, тяжелеющий груз надежд Дженны, сущий ужас отклонения от намеченного пути, и представляю долгие ночи, в которых Нолан читает мне перед сном; дни, проведенные за созданием однокадровых снимков; и утра, когда меня будит плохо воспитанная собака.

– И тебя это устраивает?

Сначала мне кажется, что Алекс интересуется, нравятся ли мне мои грезы и готова ли я расплатиться за их превращение в реальность. Но как только он хлопает по плечу Нолана и встречается с ним взглядом, вокруг исчезают киты.

Дружба. Между ними сияет светлая дружба, и я пытаюсь вообразить толщину нити, связывающей их через годы и трагедии.

Дженна цепляется за мои мысли; интересно, связывающая нас нить после ее смерти стала сильнее или слабее? Или она оборвалась в момент ее гибели, и теперь я, как неприкаянная, отчаянно пытаюсь по кусочкам соединить нас?

Ладонь Нолана сжимается на моей, отчего я возвращаюсь на землю.

– Меня все устраивает, – обращается он к Алексу. – Это ее выбор. Ее желания.

Мы забываем про свои кровоточащие души и приступаем к украшению деревьев. Когда Алекс решает, что я слишком занята распутыванием гирлянд, он искоса посматривает на меня, но, как только наши взгляды встречаются, он не отводит глаз, а только улыбается, сидя с Ноланом на низких скамейках возле дерева.