Василий обошел мужчину по кругу, медленно переставляя лапы. Шерсть его взыдбилась на холке, хвост распушился и подрагивал.

— Нет сомнений, — изрек, наконец, он, — что ты и Кощей — родные братья. Чую в вас один потенциал. Кто и зачем так пошутил — того не ведаю.

— Прям Зита и Гита, — буркнула негромко Баба Яга, знакомая с индийской мифологией.

По преданию, две сестры были разлучены во младенчестве, одна воспитывалась в богатой семье, другая в бедной, потом они невероятным образом познакомились, поменялись местами, потом любовь-морковь и танцы.

— А ларчик-то я б все ж изъял! — подал голос Волк.

До этого момента он стоял молча за спинами Змея, а тут вышел и, сложив руки на груди, с мрачным и решительным видом наблюдал за братьями.

— Долго вы тут будете морочить мне то место, где спина заканчивает свое благородное название? — раздался позади толпы противный голос.

Все оглянулись.

Возле распахнутой двери покосившейся избушки, вросшей в землю, стоял, подбоченясь, Колобок и грозно взирал на происходящее.

— Заладили — брат — не брат, сват — не сват! — продолжил он, видя, что возражать ему не собираются, и распаляясь от этого еще больше. — Спрашивается вопрос, шо таки вы тут делаете? В то самое время, когда благородные люди… — он грозно нахмурил брови на фыркнувшего от смеха Валидуба, — изволят отдыхать от трудов праведных, вы тут устроили цирк! Быстро замолчите свои рты, или я не знаю, что с вами будет!

— Это что еще за говорящая булка? — шепотом спросил Валигор, но так громко, что все услышали.

— Это вы мне спрашиваете? — Колобок, смешно перебирая своими коротенькими ножками, подобрался поближе и встал напротив Змея, уперев руки в бока и надувшись, отчего стал похож на сбежавшее тесто. — Я вам вопрос задал, извольте сказать сюда по существу!

Валигор замялся и постарался спрятаться за братьями, но те не желали оставаться рядом с этим непонятным существом, а потому случилась возня, в которой то и дело раздавались тычки под ребра и болезненные покрякивания.

— Ша! — громкий возглас Колобка, который взирал на все творящееся безобразие с видом суровой мамочки, остановил Змеев.

Те притихли, встав рядком, и уставившись на оппонента.

— Теперь скажите мне все, шо таки тут творится за безобразие?

Бабуля явилась с утра, как и обещала.

Я едва успела запихнуть ногой под диван грязное белье, как она открыла своим ключом дверь и сказала кому-то в подъезде:

— Заносите!

Что такое? Что происходит вообще?

Вслед за вплывшей в квартиру царственной походкой бабушкой в прихожую ввалился шкафоподобный тип с огромной коробкой в руках. По лицу его было видно, что ноша изрядно тяжела, но признаться в этом милой старушке он не мог, а потому с видом мученика втащил груз и водрузил его на стол в кухне.

Получив от бабушки причитающееся вознаграждение, громила ретировался с видимым облегчением.

— Какое хамство! — поведала моя милая родственница, сняв шарфик и расположившись в кухне за столом. — Ни одна из фирм не хотела предоставить мне носильщика в такое прекрасное утро! Пришлось пригрозить им жалобой куда надо и закрытием, иначе они не соглашались!

Затем бабуля огляделась и нахмурилась, а я покраснела и сделала вид, что я тут вообще ни при чем, починяю примус. Ну а что, я много работаю, изрядно устаю, и в конце концов, имею полное право! Ну да, не убралась вчера, но что ж теперь смотреть-то волком? И вообще, подумаешь — трусы на столе лежат! Они чистые, между прочим, снятые с веревки, грязные я на столе не храню. Ну если только совсем редко. В общем, не храню, и точка! И посуды гора не по моей вине, оно как-то само туда попало! Блиииин, бабуля пошла в спальню!

— Дульсинея! — грозный окрик милой старушки набатом ударил в голову. — Как можно было так… извини, засраться? Ведь ты же девушка, будущая мать!

Твою ж мать! Началось!

Закатив глаза и покачав головой, я походкой висельника направилась к бабушке. Она стояла посреди спальни и брезгливо оглядывалась.

— Я не успела убраться, — пробормотала я виновато.

Да, надо было еще вчера загрузить стиралку и перемыть посуду, но я завалилась сначала с книжкой на диван, потом уснула, проснулась ночью, голодная, холодная, быстренько умылась и пообещала себе, что начну убираться с утра. Кто ж знал, что бабулю принесет в такую рань! А, кстати, сколько времени? Как двенадцать часов???

— Итак, что мы имеем? — ба подводила итоги, загибая пальцы с красивыми ухоженными ноготками:

— Белье не стирано, это раз! — палец загнулся.

— Посуда не мыта не знаю сколько, это два! — второй палец ушел в кулак.

— Пыль таким слоем, какой можно было лицезреть в гробнице фараона после многих столетий лежания там, это три! — я проследила, как третий палец угрожающе сжался.

— Продукты… — бабушка вернулась в кухню и открыла холодильник.

Ну да, там только остатки пиццы и бутылка мартини, почти полная. Ну, точно больше половины.

— Питание по принципу — повредней и похуже, — резюмировала старушка, хотя так ее назвать можно было только мысленно и только из вредности.

— Ба! Хватит! — простонала я, прикрыв лицо рукой. — Да, твоя внучка не самая лучшая хозяйка, я это знаю. Кстати, что ты мне привезла?

Поджав брезгливо губы, бабуля огляделась и вздохнула.

— Даже присесть негде! — пожаловалась она. — А я еще удивлялась, что у тебя нет мужчины! Да в таком бардаке немудрено потерять его! Я тебе привезла свой чайный сервиз. Пора тебе обзаводиться знаковыми вещами, которые ты в будущем сможешь передать своей дочери, а та своей и так далее.

— А если у меня будет сын? — брякнула я первую пришедшую в голову мысль.

— Передашь невестке! — резко отрезала волевая женщина — моя бабушка и вновь направилась в кухню.

Под моим внимательным взглядом она отрезала скотч, скрепляющий верхнюю часть коробки, а потом принялась вынимать, почти не дыша, фарфоровые чашечки невероятной красоты. Если вы родились в Советском Союзе, то должны знать, что в каждой семье одним из признаков богатства был фарфор, привезенный откуда-то кем-то, очень красивый, дорогой, а потому достававшийся только по большим праздникам, а все остальное время хранившийся в шкафу за стеклом. Так вот, этот сервиз бабушке подарил какой-то тогдашний управленец, большая шишка местного масштаба, а я с младых ногтей пускала слюни на эти невесомые чашечки и даже не надеялась, что когда-нибудь они мне так просто достанутся. Подозрительно!

— Я тут подумала, — повернув голову в мою сторону, бабуля прищурилась, — что засиделась ты в девках, Дульсинея!

Ой, блин! Началось! А это каким боком к фарфору?