— Музыкант, — тихо сказал он, — что здесь происходит все-таки? Она что, правда разговаривает?

— К сожалению, да, — подтвердил Олег. — И очень плохо, что ты теперь тоже это знаешь.

К Флейтисту уже вернулось деловое настроение.

— Хочешь, — спокойно предложил он, — я сыграю на флейте, и он умрет?

— Не смей! — тотчас же заорал снайпер. — Только лапу к своей дудке протяни, и я тебя на месте задушу.

— Раньше не мог, — философски отозвался крыс, — и, боюсь, теперь тоже не сможешь. Но я понял твою позицию. А если я просто сыграю и заставлю его все забыть?

— Музыкант, он о чем? — с подозрением спросил Стасик.

— Тебе этого лучше не знать. Как-нибудь потом расскажу, — пообещал Олег и добавил, уже обращаясь к Флейтисту: — Не надо. Я тебе говорю, не тяни лапы за дудкой. Не нужно. С парнем я сам разберусь. С тобой-то что делать?

— Если бы я сам знал, что со мной делать, — вздохнул крыс. — Насколько я понимаю, сегодняшнее наступление выдохлось. Ты же не против, чтобы я вернулся к своим? Ну, раз уж ты меня сразу не убил?

— Нет, не против. Зачем вы сюда полезли-то?

— С моей точки зрения — без всякого особого смысла. Кому-то из наших главных втемяшилось в голову испытать новую тактику. Похоже, неудачно. Самое противное во всем этом то, что наши вожаки сами не знают, что они будут делать даже в том случае, если тактика окажется успешной. У них мысли не идут дальше того, чтобы захватить побольше жратвы, съесть ее и опять пойти воевать. За оставшуюся жратву. Гении… Меня тошнит от этой войны. Они даже воевать нормально не научились, но ничего больше вообще делать не умеют. Противно… Ну, я пошел?

Он вопросительно посмотрел на стоявшего в дверном проеме Олега, затем перевел взгляд на Стасика, который, перехватив ладонью ушибленное запястье, во все глаза глядел на невиданное диво — говорящую крысу.

— Иди уж, — махнул рукой снайпер и посторонился. — Вообще-то я с тобой, наверное, поболтал бы. Но понимаю, что твои будут очень сильно любопытствовать, куда ты запропал и как вернулся, если все прочие погибли.

Музыкант вдруг вспомнил, с каким подозрением смотрел на него Доцент, когда он сам возвратился из «серой зоны», после того как все его уже похоронили. Ну, разве что кроме Иришки, Кравченко да самого Доцента.

— Мы ведь можем и в другой раз поговорить. — Флейтист подошел к Олегу практически вплотную, и тот вдруг понял, что от непривычного звериного запаха, который распространяла вокруг себя говорящая тварь, его уже не мутит.

— Когда? — слабо усмехнулся снайпер. — Если в следующий раз в бою схлестнемся? Смотрю, у нас с тобой это стало случаться слишком часто. Теории вероятности от нас двоих скоро станет дурно.

— Да все проще, — спокойно ответил крыс — так, словно у него все уже было просчитано и был наготове продуманный план. — Если, по-твоему, нам и на самом деле есть что сказать друг другу, — найди время и приходи. Есть одно место — я сейчас объясню, как туда добраться. Это в порубежье, но там недалеко до моего жилища. Может, у нас действительно найдутся общие темы для разговора.

— Ну объясняй, только быстрее: твое же время тратим. А ты, Стасик, — Олег перевел взгляд на вестового, — лучше забудь о том, что видел и слышал. В курсе такой поговорки: меньше знаешь — крепче спишь?

Олег медленно брел по улице. Он не знал точно, куда идет. Сидел в квартире, ждал, пока вернется с дежурства в госпитале любимая женщина, листал какую-то случайно выдернутую с полки книжку. Взгляд скользил по страницам, но буквы не складывались в слова, и Музыкант не мог понять, про что он читает последние полчаса-час. Из динамиков глухо бухали барабаны, и резали ухо гитарные визги, но и музыка не могла его успокоить. Он даже не обращал внимания на то, что именно играет, какая группа поет сейчас и какая пела песню, звучавшую пятью минутами раньше. То, что произошло во время боя на атакованном крысами посту, откровенно ни в какие ворота не лезло. Поэтому он накинул куртку, обулся, открыл дверь, спустился по лестнице, постоял на крыльце, а потом ноги сами куда-то понесли глухого снайпера.

Наверное, с ним на самом деле что-то не так. Почему он не застрелил эту гадскую тварь? Понятно, по какой причине Музыкант не расправился с крысой, когда впервые встретил ее октябрьской ночью у клумбы с астрами. Беспомощная, раненая, умолявшая о пощаде… Такую крысу сложно было считать врагом. Но ведь существо, именовавшее себя Флейтистом, само признало, что после того, как оно помогло Олегу, между ними не может быть больше ничего. Они по разные стороны баррикады. Так что же не дало снайперу нажать на курок? Неужели он на самом деле уже не воспринимает крысу с флейтой как врага лишь потому, что они говорят на одном языке? И почему, если дело только в том, что он не хотел убивать Флейтиста сам, снайпер не позволил это сделать Стасику?

Может быть, прав Вась-Палыч? Или Доцент, который общается с Олегом, но лишь тогда, когда это нужно ему, как будто все остальное время снайпера просто не существует? Может быть, истина на стороне Паршина и тех оставшихся неизвестными людей, чей разговор Олег случайно подслушал в Штабе? Неужели он и на самом деле не настоящий человек, а нечто чуждое, стоящее в стороне, способное на поступки, которых не мог бы совершить другой представитель хомо сапиенс, типичный образчик своего вида?

А как же тогда Иришка? Кравченко? Стасик с его рассказами о молодежи, считающей Олега провозвестником новых времен, предтечей изменившегося, приспособившегося к посткатастрофной жизни человечества? Даже Денис — он ведь тоже хочет быть на одной стороне с Музыкантом?

Да, я хочу быть сам по себе, чуть не закричал Олег. Его остановило лишь то, что на улице он был не один. Мне нужно только, чтобы мне позволили оставаться самим собой! Я никому не сделаю ничего плохого… Тут же внутренний голос возразил: а ты уверен? Ты несколько раз отпустил врага. Причем не просто врага, а опасного, непонятного противника, который владеет очень странными способностями. Теперь он сможет убивать еще и еще, отправлять на тот свет хороших людей, которые смогли пережить Катастрофу, нашли в себе силы выжить в войне банд и наверняка до последнего надеялись, что уж завтра-то точно все будет в порядке.

Снайпер горько усмехнулся. Он ведь тоже ненавидел крыс. Убил их столько, сколько некоторым не могло присниться даже в самом безумном кошмаре. Думал, что так будет всегда. А вот гляди ж ты — оказалось, не все так просто.

Музыкант остановился и посмотрел вокруг. Здесь, в центре «нашего города», случайный человек, который ничего не знал о Катастрофе и о бесконечной войне с крысами, мог бы подумать, что ничего не изменилось. Ну, людей на улице не так уж много — так это потому что середина рабочего дня. Вторник. Точно, вспомнил с трудом Олег, раньше ведь неделя для большинства делилась на будни и выходные. Странно… Неделя — она ведь потому и неделя, что не делится. Вот Катастрофа и вернула все на свои места. Теперь люди отдыхают и работают тогда, когда им Штаб говорит. Только Олег — редкое исключение. Белая ворона.