Они миновали еще одну лестничную площадку.

— Откроют дверь изнутри — оп, и они в подъезде.

Следующая лестничная площадка — позади.

— Но дом-то большой, и как им дальше нас искать? Чем выше заберемся, тем больше у нас шансов… А с первого этажа до пятого добираться дольше, чем до третьего.

Он на мгновение прервался, так как цель, пятый этаж, была достигнута.

— Пожалуй, сюда, — решил Олег, указывая Стасику на дверь, облицованную пластиком, в сумраке подъезда довольно удачно прикидывавшимся, что он — дерево.

Музыкант вынул из кармана набор отмычек и ловко справился с замком, вынудив тот восхищенно щелкнуть и пустить неожиданных гостей внутрь квартиры.

— Ага, — догадался Стасик, входя вслед за Олегом в темную пыльную прихожую. — Типа, чем выше заберемся, тем дольше нас искать?

— Точно, — кивнул Олег. — Что-то типа того. Но так как, если они нас примутся искать всерьез, прятаться нам в конце концов будет некуда, не вижу смысла забираться на чердак.

— А по крышам прыгать? — засмеялся Стасик. — Это… Как подпольщики какие-нибудь?

Музыкант сурово взглянул на парня:

— Стас, давай спокойнее.

Снайпер решил, что способность отпускать шутки, неожиданно посетившая его спутника, является, скорее, негативным признаком: она может свидетельствовать о том, что парень сообразил, что смерть уже не грозит, и это может обернуться истерикой.

— Да я спокоен… — возразил Стасик.

— Сядь куда-нибудь, посиди. Отдохни. Прямо сейчас нас никто не убивает. И говори поменьше. Понял меня?

— Так точно, шеф!

Вестовой попытался даже козырнуть. Больше, к счастью, излишней нервозности парень не проявлял.

Они огляделись. Прихожая была довольно большой, открываясь в коридор, тянувшийся и налево, и направо. Обои в белую и золотую полосу изрядно потемнели от пыли. Углы над входной дверью заросли серой пушистой паутиной. Похоже, жильцы, хотя и не забыли закрыть за собой дверь на замок, покидали квартиру весьма торопливо. Легкий стеллаж, задетый кем-то из хозяев, оторвался от стены, с него рассыпались и раскатились по полу щетки и баночки с обувным кремом. В коридоре лежала тонким каблуком вверх туфелька, которая пришлась бы впору девочке лет четырнадцати.

— Слушай, Музыкант, — уже более спокойно спросил Стасик, — ты же часто вот в таких квартирах бываешь? В брошенных? Ну, судя по тому, что у тебя отмычки с собой…

— Случается, — кивнул Музыкант. — А что?

— Там всегда так? Так… — Стасик запнулся, подыскивая слово. — Так одиноко?

— Конечно. Пошли к окну подойдем. Заодно посмотришь, что в комнатах творится.

Судя по всему, хозяева квартиры надеялись вернуться. Иначе почему бы в комнатах царил почти идеальный порядок? О том, что они понимали, что бегут от опасности и на самом деле стоит поторопиться, напоминали лишь несколько мелочей: оброненная в коридоре туфелька, неплотно закрытый ящик письменного стола, из которого выглядывали мятые уголки высохших пожелтевших бумажных листов, небрежно брошенная на диван женская блузка. Упавшая гардина, по диагонали перечеркнувшая окно, скорее всего, покинула свое место уже после того, как хозяева оставили квартиру.

И пыль. Всюду пыль, не потревоженная пощадившими квартиру мародерами. Музыканту случалось видеть жилища, из которых бежали в панике, теряя по дороге вещи и документы. Попадались ему квартиры, из которых после ухода хозяев неизвестные стервятники вынесли все мало-мальски ценное. Иногда встречались и такие вот: аккуратные, прибранные, мимо которых грабители по каким-то причинам прошли. Но всегда оставалось то, что объединяло их всех: тоскливое чувство пустоты и одиночества.

В подъезде все еще было тихо. По мнению Олега, это могло означать только одно: крысы отказались от преследования ускользнувших от них людей и отправились дальше по своим тварским делам. С одной стороны, это было хорошо: Олег и Стасик могут немного отсидеться, а затем опять вернуться на улицу и еще раз попробовать добраться до атакованного поста, со стороны которого все еще доносился шум боя. С другой стороны, это было плохо: в тылу у наших бродит группа крыс, насчитывающая не меньше десятка тварей. Если им повезет, они могут натворить такого, что мало никому не покажется.

Действительно, когда Музыкант добрался до окна, оставляя четкие следы на годами копившейся пыли, покрывавшей светлый линолеум, с помощью узора делавший вид, что он паркет, крыс на улице уже не было видно. Наверное, они и на самом деле сочли двух людей неопасными и отправились искать другую добычу.

Стасик остановился в дверях, покрутил головой, рассматривая комнату. Затем медленно прошел вперед, встал рядом с Музыкантом и выглянул в окно.

— Ушли?

— Надеюсь. На что мы им сдались? Гоняться за нами, выкуривать — значит, терять время. А у них наверняка есть какие-то планы. Ты же не думаешь, что они за тобой охотятся? — усмехнулся Олег.

— Не думаю… — Парень провел кончиком пальца по пыльному подоконнику, чертя неровную линию. — А ты ведь мне жизнь спас, — вдруг сказал он.

— Что? — Снайпер, признаться, не ожидал такого поворота событий. — Ты чего, Стас? Глупости какие-то… При чем тут «спас», «не спас»… Мы же люди, а там. — Музыкант указал рукой в сторону окна, — были враги. Не мог же я тебя им оставить? И никто бы не оставил.

— Никто? — со странной интонацией протянул парень. — Может быть, и так. Но кажется мне, Музыкант, что ты слишком хорошо о людях думаешь.

Это Олега развеселило.

— Я? О людях? Хорошо? Ну ты, друг, пошутил.

— Почему? — Судя по выражению лица Стасика, вестовой был близок к тому, чтобы обидеться.

Все-таки ты совсем пацан еще, подумал Музыкант. Но в чем-то ты прав: некоторых людей я люблю. Мне нравится заботиться о них, помогать, видеть, как в их глазах вспыхивает радостный огонек… Ты мог бы быть моим сыном. Не по возрасту, конечно: я же тебя старше лет на шесть-семь, не больше. Но по духу, наверное. Или если не сыном, то младшим братом.

— Ты, наверное, не знаешь, что про тебя говорят, — сказал Стасик.

— Почему же? Знаю. Ты не первый, кто заводит об этом разговор. — Олег вспомнил первую встречу с Денисом. — Я — парень со странностями, Стас. Не такой, как все. Меня терпят, но не любят. За редким-редким исключением. Если ты это хотел мне рассказать, то лучше не стоит. Вряд ли я узнаю что-нибудь новенькое.

Он попытался улыбнуться, но вышла не улыбка, а ухмылка, кривая и неубедительная. Просто тема была болезненной.

— Это ты сейчас глупости выдумываешь, Музыкант! — запальчиво выкрикнул Стасик.

— Не шуми, всех крыс в округе приманишь. Почему глупости?

— Потому что… Да потому что на тебя чуть ли не молятся! Кто тебя не любит, Музыкант? Старики, которым ты — как кость в горле! Ты, приспособившийся к нынешней жизни гораздо лучше, чем все они, вместе взятые. Сам подумай — кто из них может так вот запросто, как ты, прогуляться в «серую зону» и вернуться обратно?