Пока Петьку отпаивали водой, Лукьянов еще раз проверилсумку, в косметичке под пудрой лежал листок бумаги с адресом. Он прочитал еговслух, а я усмехнулась. По этому адресу проживала Елена Иванова. Теперьсомнения окончательно оставили меня. Иванова встретила подругу и привела ее наквартиру тетки Мещерякова. Там Серафимович и ночевала перед своей кончиной.Утром отправилась в универмаг, где работала подруга, и нашла свою смерть.

– Когда сумку подобрал? – спросила я.

– Вчера… нет… два дня назад. Ага. У дворничихиспросите, она подтвердит, я на помойку в Варварином дворе всегда заглядываю.Народ там представительный, пиво любят, бутылки выбрасывают… Лень сдавать,буржуи хреновы… Зашел, не спеша просматриваю, что бог послал, а в уголке подмусором сумка. Вроде как нарочно спрятали, ну я вытащил, а тут как раздворничиха. Поскандалил с ней малость и бегом домой.

– Нашел сумку два дня назад, а на рынок понес толькосегодня? – усомнилась я.

– Да пил я эти дни. Цыганов за гаражрасплатился, – обращаясь к участковому, пояснил он. – Я ему погребрыл, кирпичом выкладывал, любо-дорого посмотреть. С ним и пил, то есть сначалас ним, а потом с соседом, Вовкой. Ну и еще люди были, сейчас не вспомню. Асегодня проснулся, башка трещит, похмелиться бы, а пусто. И деньги тю-тю.Оттого и пошел на толкучку с сумкой этой проклятой, век бы ее не видеть. Лучшеб дворничихе отдал, пусть бы у нее голова теперь болела.

Я набрала номер Вешнякова, коротко поведала ему о сумке иПетьке, что страдал напротив.

– Поскучай еще немного, – вздохнула я, обращаясь кстрадальцу. – Сейчас подъедет наш товарищ, запишет твои показания.

– И посадит, – горестно добавил Петька. Участковыйзабеспокоился.

– Не за что тебя сажать, – сказала я. –Получишь благодарность, словесную, конечно, за помощь следствию.

Мы покинули комнату, слыша, как Петька заныл:

– Иваныч, слыхал, мне благодарность обещали. Ты б налилмне чуток, я знаю, у тебя есть.

– Чего мелешь, сейчас люди приедут, а ты с похмельнойрожей.

– Нальет, – как и я, прислушиваясь к разговору,заметил Лукьянов. Я пожала плечами.

– Заглянем еще раз на квартиру тетушки, –предложила я.

– Зачем, и так ясно, ночь Серафимович провела именнотам.

– Вдруг там осталось что-то интересное?

– Пусть менты ищут, они зарплату за это получают.

– Плевая у них зарплата, я б за такую савраской бегатьне стала.

– Так они и не бегают.

– Вот именно. Так что пойдем глянем на жилище.

В квартире не так давно закончили ремонт. Из мебели –кухонный гарнитур, диван в гостиной и телевизор на подоконнике. На диванеаккуратной стопочкой постельное белье. Я на всякий случай проверила шкафы. Чай,соль, бутылка масла, две картофелины, сморщенные, с отростками.

– Довольна? – заглядывая в кухню, спросилЛукьянов. Что я могла ответить? – Никаких тайников я не обнаружил, –продолжил Саша. – Да и глупо было что-то оставлять здесь. Ванька узнал обубийстве, выбросил вещи и смылся от греха подальше.

– Чего-то я недопонимаю, – хмуро глядя в окно,сообщила я.

– Чего?

– Приезжает подруга, так? Иванова ее встречает. Тут жепасется ее дружок, но близко не подходит. Подругу Иванова ведет не к себедомой, а на эту квартиру, хотя репутация возлюбленного ей должна быть хорошоизвестна. Я имею в виду тот факт, что он ни одной юбки не пропускает.

– Ну и что тебя смущает?

– Все, – лаконично ответила я. Лукьянов усмехнулся.

– Подружка из тюрьмы не так давно вернулась, чего ж еев дом тащить, с мужем знакомить?

– А зачем тогда дружбу с ней водить?

– Может, не было никакой дружбы? Может, их связывалиисключительно деловые отношения?

– И какие у них дела?

– Поехали к учителям, вдруг узнаем что-нибудь путное.Поторопи своего Вешнякова.

Вешняков, легок на помине, появился сам: мы встретилисьвозле подъезда.

– Ну, что? – спросил он, косясь на Лукьянова.

– Соседка видела женщину в сером плаще.

– Похоже, это Серафимович, – сказал Артем.

– Похоже, – согласилась я. – Кого-нибудь изучителей нашел?

– Вот адрес классного руководителя Ивановой иСерафимович. Что за дерьмо у нас вырисовывается? – вдруг спросил он стяжким вздохом.

– Ну, дерьма у нас всегда немало, – решилауспокоить его я.

– Такого вроде еще не было. Час назад получилителефонограмму: в прошлый четверг в Омске был убит Вадим Краснов. Нашли наскамейке в парке с перерезанным горлом.

– Интересная новость, – присвистнулЛукьянов. – Не успел парень выйти из тюрьмы…

– Ага. Похоже, кто-то ждал этого момента.

– Месть за убитую девочку? – нахмурилась я.

– Допустим. А две другие женщины: Иванова и Тюрина?

– Они учились с Серафимович в одной школе, и оченьможет быть…

– Вот тебе и маньяк, – вздохнул Вешняков. –Зорро хренов. Может, мы того… фантазируем?

– Может. Мы поедем к учительнице, потом заглянем кматери погибшей девочки, она-то должна знать или, по крайней мере,догадываться, кто такой Зорро.

Мы простились с Артемом и отправились к Сталине ВасильевнеБелобородько, так звали бывшего классного руководителя.

Она нас ждала, предупрежденная Вешняковым по телефону.Женщине было лет семьдесят, седые волосы тщательно уложены, элегантное платье.В старой даме было что-то аристократическое. Женщина поздоровалась, провела насв кухню, быстро сервировала стол, чай у нее был восхитительный. Заметив моюулыбку, она пояснила:

– Ученик привозит из Японии. Бывший ученик, я имею ввиду. Теперь он глава крупной фирмы, очень хороший мальчик.

– Артем Сергеевич предупредил, о чем мы хотелипоговорить с вами? – спросила я.

– Да. О той ужасной истории. До сих пор не могувспоминать без содрогания.

– Вы извините, мы не из праздного любопытства.

– Я понимаю, и все же…