– Да вроде пока не успел. Есть сведения, что он состоялв близких отношениях с Еленой Ивановой, одной из женщин, убитых в универмаге.

– Видно, это ее мать приходила с месяц назад,выспрашивала.

– Ее. Она нам его адрес и сообщила.

– Ну, что я могу тебе сказать? Ванька – пареньнепутевый, всегда таким был. В отца пошел, а тот в своего папашу, то есть вВанькиного деда. Оба сидели, ну и внучок по их стопам. Лет с пятнадцати началкуролесить, пока не начудил по-крупному. Чего-то не поделил с дружком и убилего. Ванькина мать, царство ей небесное, святая была женщина, уж скольковытерпела. Ваньку ждала, все надеялась, образумится сынок. Померла в прошломгоду. Здесь ее все уважали. Да и про Ваньку ведь ничего плохого не скажешь. Яне убийство имею в виду, а так, по соседскому делу. Вон клумбу копать никто измолодых не вышел, а он – пожалуйста. Тут я пристыдила его, что лестницу неубирает, так он с соседкой договорился, денег ей дал, она теперь полы моет.Есть у парня совесть.

– Вы его когда последний раз видели?

– Два дня назад. Он в командировку уехал.

– В командировку?

– Ага. С сумкой был. Значит, в командировку.

– А где он работает?

– Да здесь, на Литейном рынке. Дружок у него колбасойторгует, возит из Москвы. А Ванька при нем. После тюрьмы не больно-тоустроишься. Хорошо хоть дружок выручил.

Я достала фотографию Серафимович и положила ее передженщиной.

– Ее вы здесь случайно не видели?

Лидия Васильевна надела очки, внимательно поглядела нафотографию.

– Нет, ее не видела. Девки к нему заглядывали, конечно,иногда среди ночи такой концерт устроят, я по батарее стучала. Утром извинятьсяприходил, мол, загулял, бывает. Но эту я не видела.

– А Елену Иванову видели часто?

– Может, и видела, не больно-то я приглядываюсь, кто кнему ходит. Когда ее мать пришла, я так и сказала, бабы заглядывают, а котораяваша, я не знаю. Расстроилась она очень, у дочки муж хороший, а она с Ванькойсвязалась. Может, он ее сюда и не водил, чтоб с другими случайно невстретилась. У него ведь еще квартира есть, от тетки досталась.

– А где эта квартира?

– На Красноармейской. Адрес точно не скажу. Была тамединственный раз с Ванькиной матерью, давно, лет семь, сейчас уж и не вспомню.Тетка умерла месяца два назад, он квартирантов хотел пустить.

Я задала еще пару вопросов о Ванином житье-бытье и простилась.Лукьянов по-прежнему ждал меня на втором этаже.

– Ну что? – спросил он без особого интереса.

– Похоже, парень отбыл в командировку. Соседка виделаего два дня назад.

– Самое подходящее время для командировки, –кивнул Лукьянов. Уточнять, что он имеет в виду, я не стала. – Что ж,заглянем в квартиру, – вздохнул он, извлекая из кармана отмычки. Другая быудивилась, но я Лукьянова неплохо знала.

– Давай заглянем, – согласилась я без особойохоты.

Квартира выглядела уютно, мебель была солидная. Слой пыли натумбочке в прихожей указывал на то, что уборку здесь не делали довольно давно.Для начала мы прошлись по квартире, а потом Лукьянов приступил к обыску. Незнаю, что он ожидал найти, но его старания успехом не увенчались. Похоже, ухозяина не было тайн.

С некоторой печалью из-за впустую потраченного времени мыпокинули чужое жилье. Я позвонила Вешнякову, а затем Виталию, мне нужен быладрес покойной тетки Мещерякова.

– Заглянем на рынок? – предложила яЛукьянову. – Пока есть время.

– Давай заглянем, – пожал он плечами.

Найти дружка Мещерякова оказалось не так-то легко, рынок былбольшой. Мы обошли все отделы, где торговали колбасой. Наконец нам повезло.

– У нас Мещеряков работает, – хмуро глядя на меня,сообщила тучная дама неопределенного возраста. – Вы из милиции? –уточнила она, косясь на Лукьянова. Я предъявила удостоверение. – Чегоначудил? Подрался, что ли? Вот уж спокойно не живется…

– Что, скверный у парня характер? – улыбнулась я.

– Как вам сказать? Парень вроде ничего. Пока ненакатит. Один раз выехать с рынка не мог, кто-то “Газель” оставил, дорогуперекрыл, так Ванька такое устроил… еле утихомирили. Он ведь за убийство срокмотал, а у них там у всех мозги клинит. А по работе вроде ничего. И помогает, ивообще… Конечно, с таким ухо востро держать приходится, но Вовка, хозяин наш,его дружок, вот и жалеет, пристроил, хотя мы в восторг особо не пришли.

– А где сейчас Мещеряков?

– Не знаю. Вовка сказал, что его несколько дней небудет.

– Кем он вообще работает?

– Шофером, грузчиком.

– В командировки часто ездит?

– В Москву через день, мы оттуда товар привозим. Вдвоемс Вовкой ездит, ну и тут помогает. Работа всегда есть.

– О его личной жизни что-нибудь знаете?

– Личная жизнь у него насыщенная, – хмыкнулаженщина. – К кому здесь только он не подкатывал. Он вообще-то пареньвидный, а бабы, как известно, дуры, ну и липнут. Заходила тут несколько разодна… Такая, знаете, вся из себя, я еще удивилась, этой-то что надо? Неужтополучше найти не могла? И по телефону все ему названивала, у него мобильный.Зовут ее Ленка. А он ее особо не баловал, говорил с ней как-то сурово.

– Часто названивала?

– Иногда раз по пять на дню и все спрашивала, когдавстретятся, я слышала. А он поворчит немного, а потом по-барски так: ну, ладно,приезжай.

– А хозяина вашего где можно увидеть?

– Владимира Степановича? Часам к пяти приедет. Я вамномер его мобильного дам, позвоните.

– А номер Мещерякова вы случайно не знаете?

– Знаю, конечно.

Она продиктовала оба номера, а я добросовестно записала их.

– Звони этому Вовке, – сказал Лукьянов. – Ондолжен знать, где его дружок.

Вовке я позвонила, представилась и объяснила, с какой статион мне понадобился.

– Вы где сейчас? – спросил Владимир Степанович.

– На рынке.

– Я подъеду минут через десять.

Мы договорились встретиться у центрального входа, и, покадобирались до него, Владимир Степанович уже подъехал на “Мерседесе”, который,несмотря на возраст, выглядел весьма прилично.