Позвонил Вешняков, мы договорились встретиться у меня дома ипоехали туда. Сашка категорически отказывался уходить с улицы, пришлось немногопогулять с ним, Лукьянов составил нам компанию. Шел рядом, молчал, хмурилброви, а мне хотелось взять его за руку. Должно быть, со стороны мы смотримсядовольно забавно, то есть для нас забавно, для нормальных граждан как разобыкновенно. Молодой мужчина и молодая женщина на вечерней прогулке с собакой.Еще бы коляску с вопящим карапузом… Эк меня занесло. Лукьянов прав, что от негоможет родиться? Пожалуй, родной отец заикаться начнет. Да и не будет отца…Тихое семейное счастье нужно Лукьянову так же, как мне прошлогодний снег.Может, и хорошо. Может, и нет в этом счастье ничего стоящего. Куда как лучшеодной, сама по себе…

– О чем ты думаешь? – вдруг спросил меня Лукьянов,я от неожиданности вздрогнула.

– А-а… так…

– Прикидываешь, кто мог это сделать?

– Нет, не прикидываю.

– Чего ты разозлилась? – удивился он, –Помешал твоим размышлениям?

– Они гроша ломаного не стоили.

– И все же… мне интересно.

– По-твоему, я могу думать только об убийствах? –начала свирепеть я.

– О чем же еще? Ты ж как доберман, если взяла след,так…

– Господи, что за поэтическое сравнение, – теперьу меня и злиться сил не было. – Я мечтала. Шла и мечтала. И мне плевать наэти убийства.

– Ага, – кивнул Лукьянов презрительно, – тымечтала выйти за меня замуж.

– Ну, мечтала.

– Потрясающе. А наш первенец в твоих мечтахприсутствовал? Собачка бежит, я коляску толкаю, ты держишь меня за руку.Да? – Он скалил зубы, а я замерла, разглядывая что-то под ногами.

– Да, – сказала я наконец тихо.

– Что? – наклонился он ко мне. – Не слышу.

– Да, – рявкнула я. – Очень смешно? В самомделе смешно, – вынуждена была я согласиться. – Лучше я про убийствабуду думать. Не мешай. – Сашка злобно тявкнул, подскочив кЛукьянову. – А ты молчи, – напустилась я на него и зашагала к дому.

Еще издали я увидела “Жигули” Вешнякова и вздохнула соблегчением.

– С Сашкой гуляешь? – спросил он, кивнув.

– Ага. Обоих проветриваю. Пошли. Какие новости?

– Интересующего тебя майора, который был у учительницы,в нашем городе нет. К старушке ездили и даже фотографии показывали всех, у когофамилия созвучная.

– Да ну? Оперативно.

– Оперативно, только без толку. Либо майор не из нашегогорода, либо вовсе не майор.

– И не капитан. И не прочее, прочее, прочее. Мы прошлина кухню, Лукьянов по-хозяйски включил чайник, положил корм собаке, достал изхолодильника кое-какую снедь, Артем наблюдал за этим с заметнымнеудовольствием.

– Дело практически ясное, – кашлянув, заговорилон, устраиваясь поудобнее. – Только от этого не легче. Двенадцать летназад совершено зверское убийство. Кто-то ждал двенадцать лет, чтобыразделаться с убийцами.

– Хотя мог бы и не ждать, – вздохнула я. – И,по крайней мере, двоих убрать сразу. Потом убить Серафимович по выходу изтюрьмы, а через два года и Краснова. Кстати, в этом случае связать все четыреубийства воедино было бы сложнее, значит, и меньше риска быть пойманным.

– Может, ему плевать на риск? Может, ему, наоборот,хочется, чтобы все узнали. Ну, не узнали, так поняли.

– А еще ему хочется сесть в тюрьму, – съязвила я.

– Еще вопрос, сможем ли мы его отправить в тюрьму. Тутведь доказательства нужны. А у нас пока что? Одни догадки. И дажеподозреваемого нет. Отец девочки умер пять лет назад, мать – инвалид. Близкойродни нет, кого подозревать прикажешь? Какого-нибудь мальчишку, что был в неевлюблен и ждал двенадцать лет, чтобы отомстить? Так, судя по показаниям, имальчишки не было. Девочка была тихоня и по малолетству дружком обзавестись неуспела. Конечно, может, тайный воздыхатель… но это вовсе никуда не годится. Этоуже мексиканский сериал.

– Вы лучше о менте подумайте, – разливая чай,сказал Лукьянов. – О том самом майоре, которого не существует в природе.Кто-то очень оперативно и грамотно провел следствие раньше нас. Это стоитденег.

– Ты хочешь сказать… – нахмурился Артем.

– Я хочу сказать, тот, кто все это затеял, имеетприличные бабки, следовательно, засадить его за решетку будет ох как нелегко.Убийцы – наемники, заказчик – в сторонке, а мы в дураках.

– Обрадовал, – крякнул Артем.

– Чем богаты…

– Слушайте, – вмешалась я. – Давайте дляначала все же найдем этого типа. Навестим мать девочки…

– Она в санатории. Это в тридцати километрах от города.Вот адрес. – Артем положил на стол листок бумаги. – С ней лучшевстретиться тебе.

– У этой бабы есть деньги? – спросил Лукьянов.

– Она в детском саду работала. Сейчас на инвалидности.Муж умер. Так что, сам понимаешь, денег пруд пруди.

– То есть ее можно смело вычеркнуть из списков?

– Ехать все равно надо, – вздохнула я. –Вдруг узнаем что-нибудь…

– Серафимович здесь не случайно появилась, –почесав бровь, заметил Лукьянов, – и, очень может быть, она уже знала, чтонекто начинает охоту. Возможно, она получила анонимку с угрозами или что-то вэтом роде. Сначала письмо Ивановой послала, чтобы предупредить ее, а потом исама сюда приехала.

– Анонимка? – усмехнулась я. – По-твоему,убийца тяготеет к театральным эффектам?

– А по-твоему? Женщин зарезали в одном универмаге.Четыре убийства в течение десяти дней. Настоящее шоу. Разве нет?

– Он псих, – подумав, изрекла я.

– Или человек, который не мог простить, –усмехнулся Лукьянов.

– Двенадцать лет – большой срок.

– Есть раны, которые не заживают, – вздохнулАртем.

– Слушайте, он псих. Раны – это, конечно, серьезно, даи то, что они сделали с девочкой… Но он псих. Оставьте этот дурацкий тон. Он –убийца и чертов сукин сын, его место за решеткой, как бы ни кровоточило егосердце. Я все понятно растолковала?

– Чего это ты так разошлась? – удивилсяАртем. – Будет кого посадить, посадим как миленького.