– Да, – поспешила я отрапортовать. – На первый взгляд там ничего нет.

– А на второй? – Наташка открыла один глаз и с надеждой посмотрела на меня.

– Лена, раздвинь шторы, – скомандовала я, укладываясь на пол рядом с Наташкой. – Никого и ничего тут нет. Даже пыли.

Наташка открыла второй глаз и, кряхтя, поднялась, потирая правое плечо.

– Болит? – участливо спросила я.

– Юлька! – не отвечая, заорала Наталья. – Успокой Наину, скажи, метеорит сачком ловили, но промахнулись. Если не успокоится, пообещай, что скоро будем обедать. Только пусть закроет глаза и еще немного вздремнет.

В комнате Дульсинеи царил беспорядок. Похоже, собираясь на собственные похороны, Евдокия Петровна решила прихватить с собой часть гардероба. Ее хваленая аккуратность явно дала сбой. В памяти четко всплыли пророческие слова во время ночной ссоры с Юлей: «Ты останешься здесь только через мой труп!» И к чему ей было столь спешно приводить угрозу в действие?

Вопли за стеной стихли. Мы не спеша осматривали комнату, пытаясь навести в ней определенный порядок. В голову не приходило, что не имеем права этого делать – заметаем следы преступления. Впрочем, было оно достаточно странное, если, конечно, убийца не хотел создать иллюзию поспешного бегства Дульсинеи из особняка. Но скорее все это напоминало похищение невесты. Причем добровольное. Что нас успокоило.

Вернувшаяся Юля так и светилась счастьем. Своими глазами проверив пустое пространство под кроватью, она даже приподняла матрас, заглянула в шкаф с валявшимися внизу платьями и халатами, упавшими с вешалок, влезла в старинный комод с бельем и в конце концов достала из прикроватной тумбочки коробку с лекарствами, а также небольшой блокнотик с записями, касающимися дозировки и времени приема лекарственных средств, рекомендованных Наине Андреевне.

Через полчаса все было аккуратно развешено и разложено по местам. Даже кровать застелили. Вот только не смогли закрыть входную дверь. Уходя, я погрустила над пустой рамочкой для фотографии. Ее клочки, приклеенные на начало детективной книжицы, были спрятаны мной в надежном месте. До поры до времени.

За окном быстро темнело. Мой план прогуляться по берегу озера в сторону стоянки Дэна потерпел полное фиаско. Еще днем он казался вполне осуществимым, но с наступлением темноты мне было страшно даже нос высунуть на улицу. Да еще этот противный мелкий дождь. Кроме того, мне следовало в одиночку еще раз навестить кабинет Валерия. Обстоятельства настоятельно этого требовали. Пока Наталья с Аленой дружно помогали Юле обосноваться на новом месте, я, стащив запасные ключи с крючка в холле, куда их успела пристроить Юлька, повторно наведалась в кабинет к Валерию. Мое возвращение оттуда прошло незамеченным. Ключи повесила на место. Оставалось только ждать развития событий.

Немного позднее, не сговариваясь, все столпились у входной двери. Для начала ее закрыли на ключ, но вынимать его из замочной скважины не стали. Потом подумали и перенесли вплотную к двери диван, а сверху водрузили два кресла. Аленка приперла откуда-то развернутый газетный лист, на котором большими вишневыми буквами сиял лозунг: «Они не пройдут!», и прикрепила его к спинке кресла. Как выяснилось впоследствии, сей лозунг был сотворен с помощью моего тюбика с губной помадой, которая – в этом дружно уверяли и дочь, и подруга – мне совсем не идет.

Покончив с баррикадами, все пришли к выводу о необходимости отдыха. С интересом понаблюдав за полосами на телеэкране, решили пораньше лечь спать.

– Завтра еще отмечать твой день рождения, – зевая, посмотрела на меня Наташка. Я покорно согласилась, хотя меня и сегодняшний день рождения вымотал до крайности. Зевнув вслед за Наташкой, я не удержалась и поинтересовалась у Юли, за что ее так не любит приемная мать. Лишний вопрос. Знала, что правды не услышу, но немного ошиблась. Юля была твердо уверена, что Евдокия Петровна души в ней не чает. Как и в Валерии. Больше на эту тему она распространяться не стала, ограничившись замечаниями, что между родными людьми «все бывает». – Ой, а что же мы сегодня даже не сфотографировались? – опомнилась Наташка. – Такой день и не зафиксирован. Я сейчас, мигом…

Она выскочила из-за стола и понеслась за своим старым полароидом. Не успела я в очередной раз зевнуть от души, как подруга вернулась обратно и прямо с порога зафиксировала меня с закрытыми глазами, но широко раскрытым ртом. Нос при этом сморщился. Словом, на фотографии я себе не понравилась. Не отставала от меня в фотогеничности и Юлька, упорно пытавшаяся не заснуть. Облокотясь левой рукой на стол и уронив лицо в ладонь, она старалась не приложиться физиономией в варенье из тыквы и апельсиновых корочек. Лучше всех выглядела Алена – отрешенный взгляд в никуда, в руках чайник, из которого она сосредоточенно наливает чай в глубокую тарелку с галетами. Рядом в пустой чашке болтается прядь ее длинных белокурых волос. Наташка веселилась, как молодая лошадь на весеннем пастбище.

Дальше было еще интереснее. Она притащила с собой штук пять снимков, которые мы с Аленой до сих пор не видели. Но лучше бы их никто не видел. На одном из фото был запечатлен момент моего возвращения после лодочной прогулки и водных процедур. На обороте имелось пояснение: «Ну о-очень долгая дорога в дюнах». Несказанно удивилась и другому снимку – сразу после того, как меня выволок из серебряного озера Дэн. Выглядела я так, что мужику, по большому счету, следовало помочь мне, уродине, утонуть, чтобы не мучиться всю жизнь из-за своей внешности.

– Что же ты меня все время уродуешь на фотографиях, – возмутилась я. – Неужели ж я такая страшная? А главное – даже не накрашенная.

– Сбрендила? Это ж как раз такие моменты, о которых поется: «…не накрашенная страшная и накрашенная…»

– А другие тебе под руку не попадаются?!

– Почему? Вот здесь ты ничего. Почти как живая. – Она протянула мне очередное фото.

– Фига себе! Вернее сказать, чуть живая! Вот спасатель тут очень хорошо получился.

– Что это за тип? – проснулась Юлька. – Прямо какой-то уголовник. По-моему, он искренне жалеет о своем героическом поступке.

– Работа у него такая – Ирку спасать, – вздохнула Наташка. – Он на другом конце острова рыбачит. Она у него под носом пыталась утонуть дважды. Кто не знает – не поверит, что не нарочно. Скажет – специально навязывалась. – Наташка призадумалась. – Жаль, конечно, но придется эти шедевры уничтожить. Димка очень ревнивый. Глядишь, и я, как внештатный фотокорреспондент, под горячую руку попаду. Где у вас тут печка?

– Давай сюда, я выкину, – с готовностью протянула руку Юля, но ее опередила Алена, объяснившая свою расторопность тем, что это дело семейного клана.

Было уже около одиннадцати часов, когда мы нашли в себе силы подняться и гуськом выйти из кухни. Решив не включать свет в холле – в коридоре горел настенный светильник, двинулись кто куда: Юлька свернула в туалет, Алена остановилась поправить газетную листовку, а я – убедиться в том, что входную дверь мы и сами теперь не скоро откроем. Наташка осталась не у дел и от скуки и любопытства прилепилась лицом к окну.