– Может, он потомок татаро-монгольского ига? – предположила Наташка, искусственно сузив двумя пальцами глаза до уровня щелочек. – Бурлит кровь предков. Хочется совершать тайные и внезапные набеги. А куда тут, кроме магазина? Да и то – на том берегу. Вот и набегает домой. Плейбой!

– Почему ты не говоришь правду, Юля? – Она мне не ответила. Сидела, напряженно вытянувшись в струнку, и глаз не отрывала от окна, любуясь весьма унылым пейзажем дождливого вечера в лесу. Уголки губ тихонько подрагивали, левая рука поглаживала подлокотник дивана. – Мне не нравится твой вид, – все так же тихо продолжила я, – как и твое молчание. Так и быть, отвечу за тебя: ты никуда не звонила, лодку для Евдокии Петровны не заказывала, до причала ее не провожала. И в лучшем случае вообще не знаешь, куда она делась. Или… все-таки знаешь?

В ответ раздалось истеричное всхлипывание и громкое «плюх!». Пыталась рыдать Юлька, но у нее плохо получалось. «Плюх» исходило от кресла, на которое со всего маху уселась Наташка. Трагичным голосом она заявила, что носом чует – в доме произошло убийство. Бездыханный труп несчастной Дульсинеи отволокли к озеру и там!.. Все затаили дыхание. Юлька стала напоминать стрелу лука, готовую в любой момент выстрелить в потолок. Пальцы руки, гладившие подлокотник, судорожно вцепились в бархатистую ткань и побелели.

Раз уж дело дошло до таких деталей, я решила внести коррективы:

– Труп не тащили к воде. Скорее всего – перли ее вещи или, не знаю, что там еще. А Евдокию Петровну спешно закопали недалеко от дома – в кустах, попытавшись сравнять могилку с землей. Я ее видела.

– Боже мой! Покойную Евдокию?! – ахнула молчавшая до этого момента Алена и кинулась к Юльке. Странно всхрапнув, хозяйка дома повалилась на диван и, закрыв глаза, успокоилась. – Есть нашатырь? – деловито спросила дочь, пытаясь приподнять Юле ноги на подушку.

– Ей лучше умереть, не приходя в сознание, – мрачно изрекла Наташка, вжавшаяся в кресло. – Впрочем, я могу принести Лешкин дезодорант – мертвого оживит!

– Не надо, – отмахнулась дочь, – он нас угробит. Я сбегаю за водой. Брызнем – сразу очухается…

Юля пришла в себя быстро и тут же об этом пожалела, что без труда можно было понять по мучительной гримасе, исказившей ее бледное лицо. Первым делом она поправила волосы и беспомощно взглянула на нас.

– Ну что, – не дала ей опомниться Наташка, – вызываем милицию?

– Не надо милицию, – прошептала Юля. – Давайте подождем до утра.

– Зачем милиции наши лишние трупы? – удивилась подруга. – А нам они и подавно не нужны. Еще не хватало вечно болтаться привидениями в этом осточертевшем особняке! – При упоминании о привидениях Юлька подозрительно часто задышала, намереваясь в очередной раз отключиться и передохнуть. Алена – откуда только силы взялись – встряхнула, ее, как мешок с опилками, и закатившиеся было глаза вернулись на место, ничуть, однако, не обрадовавшись этому обстоятельству. – С нами этот номер не пройдет! – сурово предупредила Наташка. – Или ты объясняешь ситуацию, или вызываем следственную бригаду. – Я с уважением взглянула на подругу. Полученный опыт не прошел даром. Слова-то какие знает!

Юля с жадностью выпила стакан холодной воды, предназначенный для того, чтобы приводить ее в чувство, и икнула. Все выжидательно молчали.

– Ну хорошо, – наконец выдавила она из себя. – Боюсь, что Зеленцов действительно был здесь этой ночью. Только я его не видела… Я не обманываю! – истерично завопила она, заметив возмущенное движение Наташки, наигранно всплеснувшей руками. – Не обманываю, – продолжила она уже тише. – Ночью я спустилась вниз, на кухню. Очень захотелось есть. Решила сделать себе пару бутербродов и уйти. Но тихо убраться не удалось – пришла Евдокия Петровна и стала ко мне цепляться. Мы немного повздорили, и я ушла наверх, надеясь, что она от меня отстанет. Не отстала. – Юля вздохнула, нервно поправила волосы и сложила руки на коленях. Взгляд ее опять переместился на окно. – Словом, мы продолжили ссориться и у меня в комнате. В результате она пригрозила утром вышвырнуть меня вон. Честно говоря, я уже и сама была готова уехать, не дожидаясь Валерия. – Она слегка запнулась. – Собралась даже позвонить на турбазу, хотела узнать время, поскольку часов в комнате нет, но мобильника не нашла – оставила его в холле с вечера. На улице только-только начало светать. Решила спуститься вниз. Света не было. Открыв дверь на лестничную площадку, уже почти вышла, но… – Юлька судорожно вздохнула и перевела взгляд на меня. Клянусь, у нее в глазах плескался дикий ужас! – …И увидела ее… – Последние слова она произнесла шепотом и оглянулась на дверь.

Все напряженно проследили за взглядом Юли. С испугу показалось – дверь тихонько приоткрывается. Мороз пробрал по коже. Я попыталась сесть на кровати. Аленка что-то мяукнула и одним прыжком бросилась мне на колени. Опрометчиво вскочив вместе с дочерью (то ли силы уже не те, то ли дочь очень выросла), я рухнула на Наташку, которая к этому времени окончательно растеклась по креслу, почти слившись с кремовой накидкой. Вместе мы его успешно и сломали, о чем оно заявило решительным и возмущенным треском. Это немного разрядило обстановку, тем более что хуже всех пришлось даже не креслу, а Наташке. Она заткнулась только минут через пять. В течение этого времени мы узнали всю правду о себе, своих родственниках и ближайших планах на будущее. Мне они не понравились, но спорить не стоило. Больше всех повезло Юльке: она убедила себя, что лучше ничего не видеть и не слышать, и снова потеряла сознание. Правильно. Зачем ей правда о чужих родственниках, своих сумасшедших хватает.

Раскидав нас в стороны, слегка помятая Наташка принялась осматривать кресло. Вердикт был неутешителен:

– Хрясь! И – пополам… Сломалась деревянная решетка. Я ремонтировать не буду! – многозначительно заявила она. – Пусть ремонтирует тот, кто сломал.

– Я тоже, – решительно воспротивилась я. – С дураков меньше спроса – истина. Если правильно тебя поняла, я являюсь потомственной умалишенной в седьмом колене.

– А я не знаю, как его чинить, – робко заикнулась дочь. – Папа вернется – сделает. Или Славка. Или Лешка.

– Ну и ладно, – миролюбиво согласилась оттаявшая Наташка, которой напомнили о козлах отпущения. – Продолжаем разговор, – уселась она на диван ближе к Юле и пошлепала ее по щекам. – Чем же тебя так испугало явление Дульсинеи?

– Дульсинеи? – удивилась Юленька, приходя в себя. – Разве я сказала, что увидела Дульсинею?

Мы недоуменно молчали, и она, подвинувшись ближе к Наталье, продолжила:

– Я увидела высокую женщину в белом рядом с дверью рабочего кабинета Валерия… – Юлька передернулась, Наталья переместилась к ней совсем вплотную, вытаращив на нас испуганные глаза. – Она сначала стояла и не двигалась. Потом протянула ко мне руки и бесшумно двинулась в мою сторону. Казалось, она плывет по воздуху. Я опомнилась и прыгнула назад, в комнату, лихорадочно закрыв за собой дверь на защелку. Ноги не держали. Это был такой ужас! Вы себе не представляете. Думала, умру на месте. Насколько мне известно, привидениям ни стены, ни закрытые окна не преграда. Но, очевидно, она решила оставить меня в покое. А может, ее время истекло – рассветало. До утра я не спала, хотя с восходом солнца все уже было не так страшно. Птицы пели, и вообще чувствовалась жизнь. Знаете, как в одном стихотворении: