Самолет падал, но не камнем. Очевидно, пилот пытался его выровнять. Маленький, частный, канареечно-желтого цвета, явно не военный. Самолет на мгновение выровнялся и летел сейчас параллельно дороге отсюда в Слепое Озеро где-то в сотне метров над землей. Он приближается, понял Крис. Быть может, пытается сесть на дорогу.

Затем самолет снова просел, резко вильнув в сторону и выпустив хвост черного дыма.

Падает, и при этом все ближе и ближе.

– Ложись! – скомандовал он Тесс. – На землю! Быстрее!

Девочка не шелохнулась, продолжая во все глаза следить за происходящим. Крис толкнул ее в снег и накрыл сверху собственным телом. Некоторые саночники начали вопить. Если не считать этих криков, все вокруг погрузилось в странную тишину: двигатели самолета перестали работать. Удивительно, как мало от него шума, подумал Крис. А ведь целая куча падающего металла.

Самолет коснулся земли на северном краю парковки, в последний момент вновь выровнявшись, и врезался в ярко-красный «Форд», превратив всю кинетическую энергию в фонтан красных и желтых обломков, оставляющих в снегу борозды и воронки. Тело Тесс содрогнулось при звуке удара. Осколки ушли к востоку, в сторону от горки, и еще не перестали приглушенно барабанить по мягкому снежному покрову, когда искореженный фюзеляж окутался пла- менем.

Крис поднял Тесс и усадил на снег. Девочка сидела, словно кататоник, неподвижно прижав руки к бокам. Глаза ее были открыты.

– Послушай, Тесс, – прокричал он ей. – Я бегу на помощь, а ты оставайся здесь. Если будет холодно – застегнись, если тебе самой нужна помощь – попроси кого-нибудь из взрослых. Дождись меня, никуда не уходи, по- няла?

– Угу.

– Дождись меня!

– Дождаться вас, – повторила она без эмоций.

Ему не нравился ни ее вид, ни голос, однако физически она была в порядке, а в горящем самолете могли находиться люди. Крис торопливо обнял девочку, надеясь внушить хоть какую-то уверенность, и бросился вниз по склону, стараясь не оступиться в снегу, утрамбованном и укатанном санками.

К самолету вместе с ним подбежали еще трое взрослых, двое мужчин и женщина, вероятно, пришедшие сюда вместе с детьми. Крис приблизился к огню, насколько это было возможно – от жара, остро ощущавшегося кожей лица, уже начал кипеть снег, сквозь который темными лужами стало проступать асфальтовое покрытие парковки. Ему было достаточно хорошо видно «Форд» – крышу с него сорвало, – чтобы убедиться, что в машине никого нет. Другое дело – самолет. За яростно пылающим двигателем то и дело возникал силуэт человека, бьющегося в запотевшее стекло кабины.

Сорвав матерчатую куртку, Крис намотал ее на правую руку.

Как впоследствии сказала Маргерит, он повел себя «геройски». Возможно. Сейчас он об этом не думал. Все его мысли занимало то, что необходимо было сделать. Будь огонь сильнее, оставайся в баках самолета больше горючего, он, пожалуй, и не решился бы. Однако впоследствии он не смог вспомнить, чтобы хоть как-то взвешивал риск.

Крис почувствовал на лице жар, опаляющий кожу, а сзади – шквал холодного воздуха, засасываемого пламенем. Еле различимая фигура в искореженной кабине дернулась и перестала двигаться. Дверь была горячей даже сквозь куртку. Она слегка приоткрылась, а потом ее заклинило. Крис без особого успеха подергал за ручку, отшатнулся, чтобы глотнуть не слишком раскаленного воздуха, затем ударил в измятый алюминий ногой. Раз, другой, третий, пока дверь не прогнулась достаточно, чтобы он мог ухватиться за край уже дымящейся курткой и приложить хоть какое-то усилие.

Пилот кулем вывалился на мокрый асфальт. На его лице не осталось никаких волос, оно почернело от копоти. Одно стекло летных очков вывалилось, другое треснуло. Но он дышал, его грудь высоко и волнообразно вздымалась.

Те, кто был рядом, подбежали и оттащили пилота в сторону. Крис застыл на месте в непонятном замешательстве. Все ли он сделал, что мог? От жары закружилась голова.

Он почувствовал, что его хватают за плечо, тащат в сторону от огня. Всего в нескольких шагах воздух был уже значительно прохладнее. Шатаясь, Крис отошел в сторону, сел на капот неповрежденного автомобиля и уронил голову на грудь. Кто-то сунул ему бутылку с водой. Он осушил ее чуть ли не одним глотком, хотя от этого сделалось лишь хуже. Со стороны Слепого Озера послышалось завывание сирены «Скорой помощи».

Тесс, подумал он. Тесс ждет его на склоне. Сколько прошло времени?

Он начал ее высматривать. Все уже спустились с горки и сейчас сгрудились у края парковки на безопасном расстоянии от горящего самолета. Все, кроме Тесс. Он велел ей дожидаться, и она восприняла это буквально. Он позвал ее, но было слишком далеко, она не слышала.

Из последних сил Крис снова взобрался вверх по склону. Тесс не шевелилась, уставившись на самолет. Когда он приблизился и позвал ее, она не отреагировала. Плохо.

Крис опустился перед ней на колени, так, чтобы его лицо оказалось у нее перед глазами, положил руки на хрупкие плечи.

– Тесс? – позвал он. – Тесс, ты в порядке?

Сначала она не шелохнулась. Потом вздрогнула. Затряслась всем телом. Моргнула, беззвучно открыла рот.

– Тебе срочно нужно в тепло, – сказал он.

Она уткнулась ему в грудь и зарыдала.

В шуме и хаосе контрольного центра Маргерит совсем потеряла Чарли.

На долю секунды наступила полная темнота – отключилось электричество. Потом лампы снова зажглись, и зал заполнился гулом голосов. Маргерит нашла свободный уголок и встала там, чтобы не путаться под ногами. Помочь она ничем не могла и понимала, что следует хотя бы не мешать.

Случилось что-то по-настоящему плохое, среди инженеров вдруг вспыхнула лихорадочная активность. Большой экран на стене, предназначенный для прямой трансляции из Ока, оставался пугающе темным. Все может кончиться в любую минуту.

Зазвонил ее телефон. Маргерит не стала отвечать, наконец увидев Чарли, – тот обходил кругом весь зал, координируя общие действия. Неспособная помочь, она ощутила предчувствие потери. Потери осознаваемости сигнала. Потери ориентации. Потери изображения. Потери Субъекта, вместе с которым прошла весь путь через пустыню. Время от времени экран взрывался стохастическим каскадом цветов. Маргерит не отрывала взгляда, тщетно пытаясь рассмотреть за ними изображение. Но сигнала не было, лишь шум. Один лишь шум.

«Загораются зеленые лампочки», – услышала она чьи-то слова. Хорошо ли это? Видимо, да. Подошел Чарли, улыбки на его лице не было, однако не было и того мрачного выражения, как… когда? Час назад?

– Потихоньку начинаем что-то принимать, – сказал он.

– Изображение?

– Возможно.

– Мы еще видим Субъекта?

– Посмотрите сами, Маргерит.

Она опять перевела взгляд на экран, который постепенно начал разгораться заново. Крошечные кусочки цифровой мозаики, собранные вместе в неизмеримой глубине БЭК-колец. Белый цвет потемнел, стал песочно-коричневым. Пустыня. Вернулись. По спине пробежали мурашки облегчения. Вот только где Субъект и что это за пустое пространство?