Маленький самолетик с пропеллерами и большой, реактивный, падающий на него сверху, будто хищная птица. Где же они? Небо было облачное и ничего не давало разглядеть. Шум в ушах, наверное, от самолета, подумала Тесс. Или ветер шуршит воротником куртки. Или кровь пуль- сирует.

Она почувствовала дрожь в пальцах, хотя телу под одеждой было тепло. Мне жарко и мне холодно, подумала она.

– Тесс? – обеспокоенно спросил Крис. – Ты в по- рядке?

Обычно люди задавали этот вопрос, если она делала что-нибудь странное. Стояла слишком неподвижно или смотрела слишком пристально. Хотя что тут такого?

Может быть, дело в том, что видела – или хотела, чтобы Тесс увидела – Зеркальная Девочка: большой самолет и маленький самолетик. Маленький был ярко-желтым, на крыльях у него стояли номера, а военных знаков не было. Чуть покрупнее тех самолетов, которые опрыскивают поля. Закрыв глаза, Тесс прекрасно его видела – и в то же время не могла толком рассмотреть, поскольку казалось, что она видит его одновременно с нескольких сторон. Получался многократный самолет, калейдоскопический, самолет в зеркале, у которого множество граней.

Крис вручил ей веревку от санок. Тесс покрепче за нее ухватилась и попыталась сосредоточиться на том, что нужно съехать – выяснилось, что это скорее обязанность, чем забава. Снег под весом деревянных полозьев скрипел и жаловался. Где-то внизу на склоне смеялись люди. Вдруг ее снова отвлекли самолеты. Теперь в основном большой, реактивный; он все еще был далеко, но двигался за маленьким следом, как на поводке, а потом…

Тесс уронила веревку. Пустые санки заскользили вниз по склону – Крис не успел их поймать и опустился перед ней на колени:

– Тесс, что с тобой? Что случилось?

Она видела его большие обеспокоенные глаза прямо перед собой, но не могла ничего сказать. Всего за несколько мгновений большой самолет приблизился на целый километр. От него что-то отделилось – ракета, подумала Тесс – и сверкнуло между двумя самолетами как отражение в треснувшем кристалле.

Почему этого никто не видит? Почему люди на холме продолжают кататься и хохотать? Им что, не дает видеть снег, миллионы и миллионы мельчайших зеркал?

– Может, нам лучше вернуться домой? – сказал Крис. Очевидно, он тоже ничего не видел.

Тесс захотела ему показать. Она протянула руку, вытянула палец, прочертила им невидимый дугообразный след ракеты, словно бесконечно тонкую карандашную линию на белой небесной бумаге.

– Вон там…

Взрыв услышали все.

Чарли Гроган встретил Маргерит у дверей своего кабинета.

– Едем в Центр, – сказал он коротко. – Становится только хуже.

Пока они спускались в лифте, Чарли не мог скрыть нервозности. Око находилось глубоко под землей, и у Маргерит была возможность оценить иронию этого обстоятельства. Мани падме, жемчужина в цветке лотоса, око в земле. Чтобы лучше видеть тебя, дитя мое. Сейчас почему-то было не смешно.

– Я справлюсь с любым звонком из «Плазы», – сказала ему Маргерит, – если только не позвонит лично Рэй. Когда он начнет командовать, я смогу лишь сделать вид, что телефон не работает.

– Если честно, «Плаза» сейчас меня беспокоит во вторую очередь, – ответил Чарли. – Мы вызвали инженеров из обеих смен. Они заменили несколько интерфейсных плат. Стало только хуже. Знаю, что вас это не обрадует, но, похоже, у нас серьезная проблема с БЭК-кольцами.

Кольца. Даже Чарли, как известно, иногда отзывался о них как о «технологии-которую-лишь-бы-не-сглазить». Маргерит слабо разбиралась в квантовых вычислениях и даже не пыталась делать вид, что понимает тонкости настройки БЭК-пластин.

Соединить комплект БЭК-устройств в саморазвивающийся «органический» массив было экспериментом, на ее взгляд, обреченным на провал. Результаты его были пугающе непредсказуемы; вспомнились слова Криса (который кого-то цитировал): «Все может кончиться в любую минуту». Так оно и есть, именно так. Быть может, эта минута насту- пила.

Но господи, думала она, только не сейчас, когда они находятся на грани важнейшего открытия, а Субъект – в смертельной опасности.

Так много людей в центре управления Маргерит никогда не видела. Техники сгрудились вокруг мониторов, некоторые горячо спорили между собой. А главный экран, на который шла прямая трансляция, погас.

– Чарли, что происходит?

Он пожал плечами:

– Потеря осознаваемости сигнала. Мы думаем, временная. Не полное падение системы, а зависание в каналах ввода-вывода.

– Мы потеряли Субъекта?

– Нет, Око продолжает за ним наблюдать, проблема в нашей способности связаться с Оком.

Он снова пожал плечами, совсем чуть-чуть, что должно было означать «во всяком случае, мы надеемся, что дело именно в этом».

– Такое уже случалось?

– Такое – нет.

– Вы ведь все почините?

Чарли ответил не сразу.

– Предположительно, – сказал он наконец.

– Двадцать минут назад изображение еще было. Что он делал, когда вы его потеряли?

– Субъект? Присел за каким-то укрытием, и тут картинка пропала.

– Думаете, из-за бури?

– Маргерит, этого никто не знает. Мы не осознаем и доли того, что делают БЭК-кольца. Они способны видеть сквозь каменные стены, буря им вряд ли помеха. Однако видимость там резко упала; быть может, от Ока требуется больше усилий, чтобы удержать движущуюся цель. Пока мы в состоянии решать лишь частные проблемы по мере их возникновения. Поддерживать температуру согласно спецификации, стабилизировать квантовые барьеры. – Он закрыл глаза и провел рукой по покрытому щетиной че- репу.

Не любим мы признавать, подумала Маргерит, что пользуемся технологией, которую не понимаем. «Диссипативные структуры» способны наращивать собственную сложность – до тех пор, пока человеческое сознание не окажется бессильно за ней угнаться. Не столько даже машина, сколько процесс внутри машины, эволюция в миниатюре, в известном смысле – форма жизни. Все, что мы сделали – запустили ее. Запустили и заставили служить своим целям.

И тем самым сделались единственным видом живых существ, у которых глаза устроены сложнее, чем мозги.

Лампы над головой мигнули и потускнели. Мониторы контроля напряжения заверещали на разные голоса.

– Прошу вас, Чарли, – взмолилась Маргерит, – не упустите его.

Крис повернул голову вслед за резким жестом Тесс и в этот момент услышал взрыв.

Звук был не громче, чем хлопок крышки багажника, но более увесистый, с низкими обертонами, словно удар грома. Крис выпрямился и посмотрел на небо. Как и все прочие саночники, не считая тех, кто катился сейчас вниз по склону.

Сначала он увидел расширяющееся дымное кольцо, еле заметное на фоне высоких облаков и клочков синего неба. А потом и самолет вдалеке, устремившийся по кривой навстречу земле.