— Почему же вы не бегаете по улицам голышом? — вслух поинтересовался Рам.

— Одежда, помимо практической пользы, ещё и красива. Помогает подчеркнуть индивидуальность, играть с образами.

Костас снова хмыкнул и окинул идиллийку оценивающим взглядом с головы до ног. За подобный откровенный взгляд на Китеже запросто можно было получить вызов на дуэль. Даже представительницы других планет восприняли бы подобное разглядывание как оскорбление, во всяком случае если дело было в рабочей обстановке, а не где-то на солнечном пляже. Экс-мэр Зелара восприняла его взгляд как нечто само собой разумеющееся. Похоже, на Идиллии профессионализм не противопоставляли сексуальности, как в большинстве других миров.

Любопытный народ. Слабый, нежизнеспособный, странный, но любопытный.

— И если я попрошу, вы свободно снимите одежду? — с любопытством посмотрел на Зару полковник, подсознательно ожидая получить в ответ оскорблённый взгляд.

— Это не слишком уместно на работе, — рассмеялась Арора. — Но если хотите, можем поплавать в бассейне спортзала обнажёнными. Мне тоже любопытно увидеть вас без этой брони.

Теперь уже идиллийка окинула полковника оценивающим взглядом, от которого закованный в броню китежец отчего-то почувствовал себя неловко. Собственное неожиданное смущение вызвало недовольство Костаса, а понимание того, что для эмпата это не осталось секретом — глухое раздражение.

— Обойдёмся без этого, — сухо отозвался Рам, на всякий случай проверив герметичность брони и работу фильтров. Не хватало ему ещё получить дозу феромонов.

Как там говорил капитан Нэйв? “С идиллийцами легко можно остаться без штанов, личного оружия и репутации”.

Он так и не мог с уверенностью сказать, было предложение Зары шуткой, или сказано совершенно всерьёз.

— На Китеже подобное не допустимо для замужней женщины, — добавил он.

Его ответ повеселил Зару:

— Нам сложно понять культуры, в которых самое прекрасное чувство в мире стремятся сковать столькими ограничениями и условностями.

Она неспешно зашагала вдоль рядов открытых контейнеров, возобновляя частную экскурсию. Полковник молча шёл следом, пытаясь прогнать образ обнажённой Ароры в бассейне. Получалось плохо и это злило Костаса.

— А у вас тут что, кроме порнухи и эротики ничего больше не рисуют? — раздражённо спросил он. — А то у меня впечатление, что это не сокровища короны, а свежая поставка в секс-шоп.

— Много всего, — идиллийка покосилась на него и широко улыбнулась. — Но так уж вышло, что за пределами Идиллии больше всего ценятся такие работы, а ваш командир, похоже, ориентировался на рыночную стоимость.

Напоминание о способе, которым были получены эти ценности, окончательно испортило настроение Костаса и он раздражённо заметил:

— Я слышал, что ценят ещё и ваших жриц любви, или как вы их тут называете правильно. Хотя удивлён, как при вашем образе жизни они умудряются зарабатывать.

— Спутники, — сообщила ему Зара. — Мы называем их спутниками и спутницами. И вы, похоже, путаете их с теми, что на других планетах называют проститутками. Вы задали верный вопрос: зачем на Идиллии нужны проститутки, когда любой легко найдёт себе нужное количество партнёров? Одно ваше желание рождает в эмпатах ответное чувство, и многие с удовольствием примут приглашение доставить друг другу удовольствие.

— Совмещать приятное с полезным, — привёл контрдовод Рам. — Одним перетрахом сыт не будешь, да и государству тоже приток в казну не повредит.

— Да, есть те, кто иногда и совмещает, но только с инопланетниками, — согласилась Зара без тени осуждения в голосе. — Чаще этим промышляет молодняк, путешествуя по другим планетам. Называют себя спутниками, и инопланетники простодушно верят, поскольку для непросвящённого даже малоопытная идиллийская молодёжь кажется потрясающими любовниками. Но в Идиллии это не распространено — даже для туриста найти партнёра по вкусу не составляет труда, особенно если он просто направится в кварталы удовольствий, куда стекаются те, кто в данный момент ищет себе пару. Кто будет платить за фрукты, находясь посреди сада?

— Те, кто не нравится другим, — предположил Рам. — Есть много уродств и увечий, при одном взгляде на которые все желания сводятся к одному — убраться куда подальше. Это я ещё не упоминаю любителей всякой экзотики, среди которой избиения — ещё самое невинное увлечение.

— Всегда найдутся те, кому нравится внешность с серьёзными изъянами, или желающие получить необычный опыт. В крайнем случае, логичней один раз потратить деньги на коррекцию тела, чем всю жизнь платить за любовь, не так ли? Что до экзотических пристрастий — кварталы удовольствий полны клубов для любителей тех или иных необычных техник, а если увлечение настолько странное, что отталкивает даже идиллийцев… То тут прямая дорога к спутникам.

— Ага, то есть проституция всё же есть, — торжествуя от факта собственной правоты, подытожил Костас.

— Спутники — это не те, кто занимается сексом за деньги, — терпеливо пояснила Арора. — Они… что-то среднее между психологом и религиозным деятелем, пожалуй.

— У аристократов с Акадии это называют модным словом “куртизанка”, — не полез за ответом в карман Костас. — Деньги спутница берёт? Берёт. Трахается? Трахается. Значит — шлюха. А что она там в промежутках лепечет — уже дело десятое.

— Следуя Вашей логике, и Вы, и киборги — просто устройства для стрельбы. А чем вы там в промежутках занимаетесь — дело десятое.

— Ну, для большинства обывателей так и есть, — Рам невольно усмехнулся. Оглянувшись на картину, послужившую поводом для начала диспута, китежец неожиданно даже для самого себя добавил:

— Но обещаю выбрать время и лично убедиться в том, кто из нас двоих прав.

— Обязательно поделитесь впечатлениями, — совершенно серьёзно попросила его идиллийка.

Костас лишь покачал головой, осознавая, что никогда не поймёт этот мир.

Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура

Глядя на ломящийся от еды стол Костас невольно вспомнил лазарет, забитый уроженцами Гефеста и Эдема. Что в буквальном смысле выбравшиеся из голодного края гефестианцы, что эдемская голытьба, завербовавшаяся ради пайки и койки в казарме, пали жертвами чревоугодия. Ибо, получив неограниченный доступ к пищевому изобилию, потеряли чувство меры, из-за чего треть эдемского и гефестианского батальонов дружно заработали расстройства желудков. Врачи обещали выпнуть обжор на службу уже через день-другой, но пока “рать засранцев” — так их окрестил Нэйв, — вместо оккупации Зелара занималась оккупацией госпитальных сортиров.

Доставившая ужин супруга Зары — Костас никак не мог привыкнуть к термину “соуль”, присоединиться к пирушке отказалась. Формулировка “У меня другие планы на вечер” — звучала вежливо, но комендант ненадолго задумался, не было ли это знаком презрения к оккупантам? Впрочем, сейчас Костаса не особенно волновало отношение местных. Разве что Зары, да и то исключительно из-за её бесценного содействия.