Проснулась только к вечеру, спокойная и здравомыслящая.

А что, собственно говоря, произошло? Она-то в чем и перед кем провинилась? В том, что мечтала о некой роскошной жизни, которой дразнили ее и продолжают дразнить других глупеньких девушек богатые, знаменитые и кичливые хозяева жизни, не мыслящие себе и дня без славы, зависти и поклонения?

Так они сами виноваты в том, что привлекают к себе излишнее внимание и бесят народ и друг друга своими яхтами, виллами, разбитными светскими вечеринками и модными курортами, беспутной, сказочно богатой напоказ жизнью, которую, в сущности, можно охарактеризовать, как «много шума из ничего». Той праздничной, пустой и насквозь лживой жизнью, которую они сами себе придумали и в истинное счастье которой искренне верят или очень хотят верить, потому и кричат о ней во весь голос с экранов телевизоров, страниц глянцевых журналов и с собственных сайтов в интернете: «Завидуйте нам! Мы лучшие из лучших! Поклоняйтесь нам и будьте такими, как мы!» и при этом ехидно добавляют: «Если сможете!»

Это и жизнью-то не назовешь, а лишь иллюзией жизни, отчаянной попыткой выдать желаемое за действительное. Там деньги правят бал, там выставляются напоказ богатства и тела, все продается и все покупается, и совсем нет места для любви. А вычурно роскошная форма и вовсе заменяет содержание человеческой души, давно проданной нечистой силе за гордое и высокомерное чувство превосходства над другими. Когда-то в мыслях Мила уже проживала такую жизнь. Вот только душу свою не предавала и не продавала.

Зачем она бросилась очертя голову в чужие игры? Сильные мира сего и сами бы разобрались друг с другом с помощью всепоглощающей ненависти и зависти. Это Троянов принудил Милу принять участие в игре на выживание. Иначе бы мечты ее так и остались мечтами, о которых она давно забыла. Он хотел внушить ей свое понимание счастливой жизни, которое для нее неприемлемо.

Раньше, когда они впервые встретились, у него, может, и получилось бы сделать из нее марионетку. Но не теперь, когда Мила прошла и огонь, и воду, и даже медные трубы, которые сейчас поют ей восторженные дифирамбы, но уже не в силах сломить непобедимой решимости жить своей жизнью.

Стоп! Все действительно так, как Мила себе обрисовала, или ей только очень хочется, чтобы так оно и было, потому что она считает это более правильным? Можно обмануть кого угодно, но не себя… Тогда однозначного ответа у нее пока нет.

Да неужели?! Вот с этого-то и надо было начинать! До того приросла чужая, но очень красивая, удобная во всех отношениях шкурка к телу и не менее роскошная маска к лицу, что и расставаться с ними не хочется? И медные трубы, восхваляющие ее, готова слушать бесконечно, смакуя вкус победы и исполнившегося наконец желания жить богатой, насыщенной жизнью знаменитой золотой блондинки Милы Миланской?

А она не слишком к себе придирается? Неужели бедная деревенская девушка Люсенька этого не заслужила?.. Вот оно! Вот оно, то самое главное слово, которое заставляет пуститься во все тяжкие, – «заслужила»! Теперь она хорошо осознает, что любая реальность может оказаться вымыслом, а любой вымысел способен превратиться в реальность. На какую роль соглашаешься, ту и играешь! И теперь она по собственному желанию играет роль Милы Миланской.

Тогда как же дядюшка? Он как был дядюшкой, так им и остается. Уж у него-то точно ничего не меняется. А что с безопасностью Милы и ее ребенка? Да и сможет ли она разыскать Алешу без помощи всемогущего дядюшки? А если все это – только надуманные ею причины, чтобы не выходить из своей роли?.. Нет-нет, не может быть!

Еще как может! Мила прекрасно понимает, что происходит, потому и продолжает носить чужую маску. Не ее ли разум победоносно и радостно возвещает, что она идет верным курсом, возглавляемая своим собственным Минотавром? Зато подсознание, истинный барометр состояния души, пытается оспорить доводы самоуверенного и крикливого ума. Но пока это ему удается плохо. Даже охрип, бедняга, от натуги! Значит, игра продолжается?

Мила позвонила Катюхе и выразила соболезнование.

– Милочка! – закричала та в трубку. – Ну где же ты пропадаешь? Мне так нужна твоя помощь! Завтра похороны, а мне совершенно нечего надеть. Я видела у тебя шикарное черное платье от самого модного французского дизайнера, из последней коллекции, ты его ни разу не надевала. Это именно то, что мне нужно. Ты где сейчас – у дядюшки? Сможешь немедленно подъехать на квартиру?

Мила растерянно слушала Катюху, а у самой не укладывалось в голове: как можно сейчас говорить о новом наряде, когда в гробу покойник? Может, Катюха от горя мелет всякую чушь? Не иначе. Видимо, никак не может поверить в смерть отца. Миле вдруг захотелось спрятаться куда-нибудь, чтобы не решать чужие проблемы.

– Да-да, конечно, буду через два часа, – пролепетала она и услышала на другом конце короткие гудки.

Нехотя собралась и спустилась в столовую, где ее к ужину дожидался дядюшка.

– Мне нужно срочно в город. Ты только спокойно выслушай меня, хорошо? – пресекла она его попытку что-то возразить. – Я мигом: туда и обратно. Следует закончить кое-какие дела и взять из квартиры документы по бизнесу. Завтра к вечеру я снова буду здесь. Ты мне даешь свою машину?

– Людмилочка, – начал дядюшка обиженным тоном, – ты, конечно, вправе распоряжаться своей жизнью и самостоятельно решать, что тебе делать, а что нет. Но теперь ты не одна, а потому не имеешь права подвергать себя и своего… вернее, нашего ребенка опасности. Ты это-то хоть понимаешь?

– Если я в положении, это не значит, что стану теперь затворницей. Хочешь снова довести меня до стресса? А не хочешь, так позволь мне самой решать за себя. Сейчас мне лучше не делать резких движений, чтобы не привлекать излишнего внимания, а выходить из привычной светской жизни постепенно. Какое-то совсем не продолжительное время – хотя бы недельку – я осторожненько потусуюсь в привычной среде, а потом, подготовив тылы, незаметно спущу бурную деятельность на тормозах благоразумия и тихонько исчезну, уступив место кому-нибудь другому. И тогда мне не придется отбиваться от сумасшедших папарацци, газетчиков и телевизионщиков. Забыл, что случилось, когда я внезапно исчезла из поля их зрения? Какой только гадости они про меня за прошедший год не напридумывали! Тебе этого мало? Если опять скроюсь, не поставив их в известность, они примутся меня разыскивать и до всего докапываться. Будут висеть тут на деревьях, следить за нами, и никакая охрана не поможет. Тебе это надо? Нет! Вот и мне не надо. А потому я завтра, как и весь светский бомонд, буду присутствовать на похоронах Владислава Антоновича, отца моей лучшей подруги Катюхи.

– Я думал, ты не знаешь… Может, ты и права. – Дядюшка тяжело вздохнул. – Ты мне только позванивай чаще, хорошо? Чтоб я знал, что у тебя все в порядке. Да и мои добры молодцы за тобой приглядят.

– У меня и свои есть, поэтому твои меня до них лишь проводят.

Это ее первое столкновение с Катюхой, поэтому Мила волновалась так, словно готовилась к встрече с самой судьбой. Троянов тщательно скрывал их друг от друга, да и понятно почему: о ее существовании Катюха не должна была даже догадываться, так как Миле после удачно сыгранной роли предстояло кануть в вечность.