– Да, бабушка, мне очень плохо, помоги мне! – Мила почувствовала, как по щекам покатились слезы. Она вскочила и обняла старушку. – Прости меня! Я не должна была тебя бросать.

– Успокойся, милая, не надо плакать. Ты сядь, сядь на место, – сказала старушка, усаживая Милу и гладя ее по голове. – Все образуется, перемелется – мука будет. А из муки мы пирог с яблоками испечем. Хочешь пирог с яблоками?

– Хочу, это мой любимый, ты же знаешь.

– Знаю, милая, знаю. Вот и ладненько. – Мила еще что-то говорила, а старушка только кивала, изредка посматривая в окно. Наконец она поднялась и потянула за собой Милу. – Вот мы и приехали. Вставай, миленькая, наша остановка. Нам выходить.

Они сошли с электрички, и старушка за руку повела Милу от тускло освещенной станции по известной только ей тропинке в темноту. И лишь светящийся в ясном небе месяц и ярко сверкающие звезды не давали двум путницам полностью погрузиться во мрак ночи.

Как бы ни был долог путь, он все равно когда-нибудь заканчивается. Они подошли к неказистому старенькому домику, и старушка, немного замешкавшись в темноте, открыла скрипучую дверь и завела Милу в сени, а затем в маленькую кухоньку. Пока Мила стояла у порога, старушка зажгла свет и поставила чайник на плиту.

– Ну что же ты, миленькая, проходи, усаживайся за стол. Сейчас чайку попьем, согреем душу, и сразу веселее станет. – Она подошла к Миле, взяла за руку и подвела к дивану. – Не стесняйся, присаживайся. Будь как дома. А вот и пирог с яблоками. Я его еще утром испекла. Большую часть отнесла в монастырь, подругу там свою наведывала. Подогрею в духовке, он вкуснее станет.

Мила безучастно сидела, уставившись невидящим взглядом перед собой. На душе пусто, но спокойно, так как ей уже не нужно думать ни о чем, потому что рядом ее бабушка, которая обо всем позаботится. Мила с удовольствием пила душистый чай с мятой и ела удивительно вкусный яблочный пирог, полностью сосредоточившись только на процессе чувственного восприятия происходящего.

– Спасибо, бабушка, пирог удался на славу, – произнесла она сонным голосом, еле сдерживаясь, чтобы не заснуть прямо за столом.

– Вот и ладненько. Пойдем, милая. – Старушка снова взяла Милу за руку и повела в другую комнату. – Здесь будешь спать, на кровати. Ты вон какая высокая, на моем кухонном диванчике-то и не поместишься. Я сама на нем сегодня лягу.

Лишь только голова коснулась подушки, все перед глазами поплыло, закружилось. Мила закрыла глаза, но кружение не прекратилось. Еще бы ее голове да не кружиться: столько дел натворила – ни умом, ни сердцем не понять, никакими жизненными мерками не измерить. Но теперь это уже не важно, потому что она находится в безопасности, а когда проснется, все проблемы разрешатся сами собой, как в сказке. Потому что бабушка рядом. Потому что утро вечера мудренее. Уже засыпая, она слышала до боли знакомые слова молитв.

– Отче наш… Да святится имя Твое! Да приидет царствие Твое! Да будет воля Твоя!.. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого… Микола Великий, Семен-Чудотворец, запирай окошки, двери, ворота и щели затворящим Крестом… – вполголоса молилась старушка, и на душе у Милы становилось так спокойно и радостно, что слезы умиления ручьями текли по щекам.

«Ах бабушка, и что бы я без тебя делала?!» – думала Мила, засыпая…

Проснулась внезапно, словно кто ее пихнул в бок. Открыла глаза и до мельчайших подробностей вспомнила минувший день вплоть до появления в этой ветхой избушке. Только теперь Мила испугалась, поняв, насколько безрассудным и неоправданно рискованным было ее неадекватное поведение, вынудившее совершить это безумное одиночное путешествие в ночной электричке. Она запросто могла нарваться на хулиганов или попасть в полицию… Но ведь не нарвалась же и не попала. Вот и слава богу!

В избе тихо, и только где-то вдали слышен шум проходящей электрички. Мила поднялась с кровати и выглянула в окно. На заднем дворе в грядках копошилась старушка, выпалывая сорняки. Мила наскоро перед небольшим зеркалом на комоде поправила парик и, нацепив очки, прошла в кухню, опасаясь кого-либо встретить. Но старушка, видимо, жила в одиночестве. Оглядывание через кухонное окно пустого двора подтвердило догадку.

Мила вытащила из сумочки деньги и, оставив их на столе, осторожно выскользнула за дверь. Не оглядываясь, бросилась от дома со всех ног по тропинке на призывный звук свистка локомотива. Да, она благодарна этой доброй старушке, которую из-за сильнейшего нервного потрясения приняла за свою родную бабушку, оставшуюся в далекой глухой тайге, но свидетели Миле ни к чему. Тем более что у той есть знакомые в монастыре. Приходится только надеяться, что у старушки плохая память и она быстро забудет о незнакомке, которую привела в дом и оставила на ночлег.

Она благополучно добралась до столицы, затем на такси до – теперь уже своей – квартиры. Проскочив неузнанной мимо водителя, ожидающего возле подъезда распоряжений Милы Миланской, в парадном торопливо стянула с головы черный парик и сунула его в сумку вместе с очками. Охранник преградил путь.

– Вы к кому, гражданочка? Пропуск имеется?

– Хозяев нужно узнавать, дорогой, в каком бы обличье они ни являлись, – выпалила Мила, сунув под нос охраннику пропуск и язвительно улыбаясь. – Иначе быстро работы лишишься.

Тот подобострастно склонил голову в приветствии, а когда она прошла, злобно глянул ей вслед. «Вот стерва, – с ненавистью думал он. – Все с жиру бесится. То ее пьяную вдрызг водитель на руках приносит, то сама бомжихой является. А я тут охраняй эту гадину. Вот случись кому напасть на нее, так мешать не стану».

Мила заскочила в квартиру и заперлась на все замки, защелки и цепочки. Все, теперь она в безопасности. Можно перевести дух. Прямо в прихожей сбросила с себя тряпье и, пройдя в ванную комнату, встала под душ. Ее знобило, словно в лихорадке, зубы бойко отбивали дробь, отдавая дань страху. Мила открыла кран и на миг задохнулась от обрушившегося потока горячей живительной влаги, смывающей любые страхи и сомнения, боль и отчаяние, безысходность и дикое желание немедленно отказаться от задуманного.

Ну нет, так просто Мила не сдастся! Если трезво посмотреть на происходящее, то не вмешайся она в роковые стечения обстоятельств, которым предначертано было случиться, жертв этой семейной драмы оказалось бы гораздо больше. Некоторая корректировка трагических судеб этих прежде незнакомых ей людей оказалась кстати.

Да, она ничего не предприняла, чтобы предотвратить убийство Троянова, погубившего нескольких человек и собирающегося вершить свой сатанинский суд над остальными жертвами. Да, она заменила ожидающее Милу Миланскую подкупное оправдание на отлучение ее от любимого светского общества, без которого преступница и дня не в состоянии прожить, а потому и потребовалось отнятие у нее памяти и лишение ее вседозволенности. «Bonis nocet, cui malis parcit» – «Кто щадит злых, вредит добрым».

Наконец, она спасла, в сущности, чужого для нее дядюшку от неминуемой смерти. Может, хотя бы поэтому не стоит так жестко и безапелляционно относиться к себе и своим поступкам? Мила не только спасает ему жизнь, но и дает дядюшке возможность стать счастливым, обретя долгожданного наследника… Фикция, конечно, чистейшей воды. Но лучше быть счастливым дедом некровного внука, даже не подозревая об этом, а потому и не трепля себе зря нервы по поводу продолжения рода, чем гнить в земле от рук племянницы-убийцы.