– Что за недопонимание? – вмешался он в разговор, хоть и явно неохотно. Я была с ним солидарна. В смысле с тем, что мечтала о его временной немоте. Отвечать Мерхееву было в сотню раз проще. Он вежливый, а еще я с ним не спала. – Кто-то из труппы подлил другому алкоголь против его желания?

– Нет, – тотчас замотала я головой в ужасе. Не хватало еще добавить проблем ребятам!

– Ясно, – прищурился Кифер.

Он, похоже, действительно хотел знать только о закулисных играх в труппе. И сначала я подумала, что отлично: придираться не стал. А потом… потом почуяла иной смысл. Кажется, он догадался, что дело было в Глебе! Это меня сильно напрягло.

До сегодняшнего дня я совершенно не думала о том, как окружающие оценивают мою неопытность в отношениях, но тут вдруг стало так неприятно. Кифер после меня спал с Лебковской и еще, пожалуй, доброй половиной балерин, с которыми работал. А для меня он все еще был единственным мужчиной. Тем, кому я так и не нашла замены. Досадно до слез! Должно быть, Кифер считал меня очень жалкой.

– У меня все, – сообщил Поль тем временем и направился к выходу.

Проходя мимо, он задел меня плечом. Я невольно проследила за ним, привычно задержав дыхание. И неожиданно наткнулась на ответный взгляд. Что-то было в нем новое, непривычное, нервирующее. Пара ударов сердца, наполненных каким-то недоступным мне смыслом, и Поль вышел за дверь, а я смогла дышать снова. Как будто хотел что-то сказать, но промолчал. Из-за Мерхеева? Уверена, что не будь здесь буфера в виде руководителя труппы, разговор вышел бы не в пример более тяжелым.

– Отношения у вас, как я понимаю, напряженные? – спросил Ренат.

Я улыбнулась одними уголками губ, знаменуя, что Мерхеев и сам все прекрасно понимает. Да неужели мы и впрямь коснулись этой темы? С ума сойти, какая уступка!

– Огнева, я знаю, что этим назначением тебя здорово подставил. И знаю, что вы с Кифером с первого момента на ножах. Но такими людьми, как Поль, не разбрасываются.

Ну конечно, зато опальными балеринами – легко!

– Я все понимаю. Но… у меня есть к вам просьба.

– Я слушаю. – Ренат без особого удовольствия скрестил руки на животе. Ничего-ничего, я тоже не шибко счастлива всю последнюю неделю.

– Когда я соберусь покинуть труппу, я бы хотела получить от вас рекомендации для поиска нового места.

Взгляд Рената дрогнул, он опустил глаза, как будто в самом деле чувствовал себя виноватым.

– Разумеется, ты их получишь.

И я окончательно поняла, что защищать меня никто не собирался.

– Встали в начальную позицию. Работаем, – велел Кифер, по обыкновению стремительно влетая в зал на репетицию.

Я моргнула, удивленно обернулась к партнеру. Он вопросительно приподнял брови: мол, что случилось? Он ничего не знал, даже не подозревал, что может произойти что-то особенное. Ну попала в больницу – и ладно. Вся труппа благодаря длинному языку Поля прознала, что РПП-тема – моя, но мало кто так уж сильно удивился. Каждый из них назвал бы по паре имен знакомых со сходными проблемами. Знаю, что говорила так и раньше, и кажется, будто ничего не поменялось, но нет. Раньше я считала это нормой. Теперь – я в ужасе от статистики.

– Не спешите, мы подождем, – двинулся в нашу сторону Кифер. Не знаю, как он это делал, но его медленные, выверенные шаги отдавали опасностью.

А как же кордебалет?

Удивленно хлопнув ресницами, я повернулась к партнеру и приняла исходное положение для танца, как предполагалось. Я была уверена, что уж теперь-то, в отсутствие Мерхеева, обязательно услышу о понижении. Я даже, не побоюсь этих слов, готовилась стойко принять удар. А его не оказалось.

Это с чего вдруг? Чтобы другие танцоры не приходили на репетиции с температурой тридцать девять и переломанными, лишь бы не потерять партию? Очень может быть. Это наверняка больше похоже на правду, чем дикая мысль: а вдруг он решил оставить прошлое в прошлом, где ему самое место? Впору посмеяться. На Кифера вот вообще непохоже!

Остальная часть репетиции прошла для меня совершенно спокойно. В том плане, что все было штатно: танцевала, получала замечания наряду с остальными. Это нормально, мне так проще, чем полное отсутствие внимания хореографа. Даже если этот хореограф – Поль Кифер, с которым у нас все наперекосяк. Я еще только учусь относиться к этому человеку сугубо профессионально. Но на верном пути, на таблетках и за километр от любого алкоголя!

Сюрприз случился только под конец занятия, когда одна из помощниц принесла Киферу какие-то распечатки. Передав бумаги, она флегматично оглядела собиравшихся танцоров и вдруг:

– Огнева, – позвала. – Там какой-то парень у служебки ждет тебя уже два часа. Там ливень, а он не уходит. Охрана нервничает. Узнай, что ему нужно, и выгони сохнуть.

Меня аж подбросило.

– Боже, это, должно быть, Глеб, – простонала Эви, подтверждая мою догадку.

Но я уже не слушала, я – вылетала из зала. Меня дико перекашивало от мысли, что этот парень мог бы меня напоить, уложить в постель и я бы оказалась помимо воли втянутой в отношения. Не повтор, конечно, но слишком близко. Я до сих пор не считала Глеба злостным насильником, в конце концов, поить он меня собирался не самогонкой и не таблетками, но все же! Так не делается. А неприятностей у меня из-за этой его выходки теперь непочатый край. Будь проклят тот день, когда я, презрев Коран, поднесла к губам первый в жизни бокал вина во время бенефиса своей коллеги! Скорее всего, потому, что не знала, как объяснить людям причины, по которым не пью, но при этом щеголяю в балетной пачке. Слабохарактерная дурочка. Как будто что-то нужно объяснять!

Ну вот, получила, Огнева, теперь расплачивайся!

– Что во фразе «я не хочу тебя видеть» непонятного? – рявкнула я, толкнув дверь.

Про ливень девушка не врала. С неба падали кошки с собаками [шутка-отсылка к запоминающейся английской идиоме «it’s raining cats and dogs»]. Я в момент вымокла до нитки.

Он так жалко жался поблизости, весь мокрый и замерзший до синеватого оттенка, что я даже на мгновение пожалела о своей суровости. Но стоило вспомнить все переживания, неприятные разговоры и лишь чуть не потерянную партию, как столбик сочувствия пошел вниз.

Не признайся Глеб с испугу, что действительно заказал мне напиток с сюрпризом, об этом никто бы никогда не узнал. Но для такого он оказался слишком совестливым. Впрочем, я бы в любом случае его подозревала. Уж слишком «удобной» оказывалась ситуация, а прошлое мне подарило отличную подсказку. Пьяная девочка – легкая мишень.

– Дияра, пожалуйста, выслушай! Я не представлял, что так может быть, я очень сожалею… – затараторил он.

В том, что он сожалеет, я не сомневалась. Он выглядел очень потрепанным, а под глазами залегли глубокие тени.