уже прошел здесь. Наше дело стоять тут и держать строй. Пусть страх не обуяет ваши сердца, ибо в бегстве смерть. Тем паче из леса вы не убежите, а значит надо стоять до конца. Нас многократно больше.

Статный и могучий дружинник продолжал рассказывать своему небольшому войску о сложившейся ситуации, а Пашины руки все больше дрожали от страха. Впрочем, абсолютно спокойных на поляне не было. Все шесть десятков сельчан были деморализованы еще до начала боя и никакие рассказы их не воодушевляли.

Паша был несколько успокоен своим положением в строю, по крайней мере, первый удар будут держать первые две шеренги. Радовало и то, что за спинами ополчения расположился отряд лучников, которые выглядели куда увереннее и опытнее, чем сельчане.

Из рассказа главнокомандующего Паша выяснил, что задача пехоты была простой, привлечь на себя атаку преступников и выжить до удара конницы. Как именно конница будет воевать в лесу, Павел не понимал. Не очень-то радостно о коннице сообщал и сам командир, сославшись на то, что план составлял Гордолюб. Это было самым интересным из услышанного Павлом, пожалуй, теперь он был уверен в несостоятельности этой военной кампании, отчего его ноги стали подкашиваться.

Паша не знал, находится ли напротив них настоящее или выдуманное логово разбойников, однако внутренние предчувствия подсказывали ему, что логова там нет, а вот засада есть наверняка.

На поляне были не все вышедшие на рассвете сельчане, некоторые отряды должны были зайти в тыл, чтобы изловить возможных беглецов или же нанести удар в спину врагу. Битву же планировалось провести именно на этой поляне, однако разбойники не спешили на нее выходить.

По плану Гордолюба, его отряд, к слову, тот самый, состоявший из «обыкновенных» охотников, должен был заманить врага на удобное для конницы место, эту поляну. Удобным для конницы местом эта поляна не была все равно, хоть и отличалась размерами, но была мала для разгона лошадей. Волнение в рядах ополчения росло, все чаще сельчане оборачивались и взволнованно переговаривались друг с другом.

Паша же знал о предательстве Гордолюба, потому волновался в разы сильнее. При каждом шорохе в лесу ноги предательски подкашивались, а лоб покрывался потом. Паша ожидал нападения сзади и невидимые стрелы уже не раз пронзили его спину. Фантомные боли то и дело заставляли его дергаться, щеку взял тик, а рука уже плохо лежала на древке, из-за намочившего его пота.

Однако в лесу было тихо, и отряд стоял в бездействии. Прохлада леса куда-то испарилась, ее место занял палящий полуденный зной. Те, у кого были толстые, набитые паклей куртки, стали их расстегивать, несмотря на запреты. Редкие шлема тоже снимались, а десятники, похоже, уже устали раздавать тумаки, побаиваясь бунта, все-таки крестьян было гораздо больше. Ожидание утомляло хуже лютой битвы, затекали ноги, пот струился по лицу, убегая робкими струйками под рубаху. Теперь древко копья под ладонью казалось пропитанным насквозь. Одни лишь дружинники держались, не снимая обмундирования, через какое-то время, несколько охладившись, их примеру последовали и ополченцы, стараясь храбриться и походить на профессиональных воинов.

Паша почти поверил в то, что никакого боя не будет, и они просто пойдут обратно в деревню, как вдруг тихие перешептывания сменились зычными криками десятников. С пронзительным свистом в копейщиков летели стрелы, многие и без всякой команды повыше подняли щиты, стараясь укрыться за скудной защитой полностью.

Враги стреляли с деревьев, стоящих на противоположной стороне поляны. Стрелы вызвали смятение и панику, но лишь первый залп. По всей видимости, стрелков было очень мало, стрелы ударялись о щиты, не пробивая их, многие стрелы и вовсе не долетали, так как были выпущены вслепую, заторможены ветками и листьями леса. Стрелять с деревьев была бы хорошая идея, если бы кроны не были так усеяны листвой, а враг стоял бы ближе.

Ответного огня ополчение не открыло ввиду отсутствия цели, просто тратить стрелы никто не собирался. Все просто замерли в ожидании, укрывшись за щитами, спинами товарищей. Редкие стрелы все-таки собирали кровавую жатву. Несколько ополченцев упали ранеными, их оттащили в лес, чтобы оказать им там помощь.

Паша не понимал действий ни одной из сторон конфликта. Ему было не понятно, почему разбойники атаковали с фронта, да еще и таким нелепым образом. Ему было непонятно, почему ополчение не отступит назад, укрываясь от жалящих стрел. Почему не пойдет в наступление, чтобы смять лучников.

Ответ на первый вопрос стал вскоре ясен. Отряд около трех десятков разбойников, вооруженных топорами и копьями замаячил в тылу. Как по команде вражеские луки умолкли, а из леса показался еще один отряд разбойников, на этот раз более многочисленный, около восьмидесяти человек. Паша видя, что их небольшой отряд оказался зажатым в тиски, судорожно сглотнул слюну и принялся неразборчивым шепотом молиться всем известным ему богам. Молитва сменилась проклятиями, он помянул и Еремея, пославшего его сюда, и хитрого Гордобора, загнавшего всех в ловушку, и Князя, который не догадался послать сюда больше воинов.

Если бы Павел не абстрагировался от мира в своих молитвах и проклятиях, он бы понял, что командование не пало духом, а ополчение проявило чудеса дисциплины. Копейщики отошли подальше от леса, к центру поляны и выстроились кольцом. Внутри кольца оказались лучники и раненые. Правда, строй превратился в двушереножный, чем сильно понизил свою устойчивость.

Наконец Павлу удалось вырваться из оцепенения, вернее его оттуда вырвали.

– Копье в две руки возьми, дубина! – прямо в ухо заорал десятник, но подзатыльника давать не стал.

Паша опомнился, и перехватил свое оружие покрепче. По задумке он должен был нанести удар из-за спины впередистоящего товарища. Щит же пока висел на плече. Но чем ближе раздавались вопли разбойников, которые неслись на ополчение неорганизованной гурьбой, тем сильнее Пашу лихорадило. Ему хотелось убежать, но он понимал, что бежать некуда. Стоящим рядом ополченцам, среди которых был и Ян, судя по всему, было не лучше.

Сзади послышался шум битвы, это разбойники достигли цели. Паша не решался обернуться, так как совсем недалеко был и его час встретить противника. По звукам и ободряющим выкрикам удалось понять, что первая атака разбойников захлебнулась. Ввиду их неорганизованности и отсутствия инстинкта самосохранения они просто напоролись на копья, так и не разрушив хлипкий строй. Это сильно воодушевило ополчение, селяне лишь крепче ухватились за копья.

– Пригнись!!! – рядом стоящий воин утянул Пашу вниз.

Тут же запели стрелы – стрелял отряд лучников, стоящий в центре кольца. Разбойники падали один за одним, однако их оставалось еще слишком много и они даже не подумали остановиться. Расстояние было слишком