легко, как будто птичка на свободу улетела. А лучник продолжал. Верно, он тоже долго держал это в себе, и теперь, наконец, решил выговориться:

– Ты вообще не нее сильно похожа: глазищи такие же синие, волосы… она тоже в косу заплетала, как ты раньше.

Ну, вот и причина комплиментов, а Вика-то уже опять напридумывала себе невесть чего.

– Что с ней случилось? – однажды Вика уже задала этот вопрос младшей сестренке Мингира и пожалела о нем.

– Ее в лесу загрыз оборотень, – лучник прикрыл глаза, и теперь кружился в танце вслепую, а Вика вела его. – Она подле Ока травы целебные собирала, они там какие-то особые растут. Эта тварь выскочила из Ока и убила сестрицу. Сначала надругалась… – Мингир со злостью сжал зубы, поиграв желваками на скулах, – а потом убила. Мы ее на следующее утро только нашли.

И снова Вика пожалела о заданном вопросе. Мурашки побежали по плечам, хоть в зале было тепло от множества тел и жарко натопленного камина.

– Как страшно… Мне так жаль.

Ей действительно было искренне жалко сестру Мингира, но как передать это словами, Ви не знала.

– С тех самых пор возле Ока денно и нощно дежурят наши патрули, чтобы ни одна мразь с той стороны больше не проскочила, – лучник открыл глаза, и на миг в них полыхнула такая ненависть, что Вика едва не отшатнулась. Но он быстро взял себя в руки.

– Не думала, что оборотни бывают такие злобные, – Ви вспомнила хитрое, но не злое личико Магды и желтоглазых болтливых оборотней-крепышей – охранников на горной тропе.

Лучник пожал широкими плечами:

– Ясное дело. Они же оборотни. Или ты думала, они всегда такие ласковые, как здесь? Тут их драконья магия в узде держит или еще что-то, я не знаю. А вообще оборотни – страшные твари. Злющие, кровожадные и охочие до плотских утех. Их много в мире Истроса неприкаянных шатается.

– Хорошо, что я об этом не знала, пока мы через горы шли, – Вика судорожно передернула плечами.

– Как будто это на что-то повлияло бы, – полукровок ухмыльнулся. – Все равно бы пошла, ты упрямая. – Помолчал и снова посмотрел на Вику по-отечески тепло, – Там, в предгорьях… Мне ведь и правда жалко было косу твою резать. Но ничего, скоро новую заплетешь.

Он наклонился и поцеловал Вику в макушку, очень по-братски, и крепко-крепко прижал к себе. И девушка осторожно прижалась щекой к его груди и обняла за спину.

Мелодия изменилась, и в нее вплелся голос певца: глубокий, бархатистый. Он пел на незнакомом языке, но Вике казалось, что вот-вот, еще немного, и она начнет понимать его слова. Хотя общий смысл был понятен и так: невидимый певец говорил о любви. Песня не была грустной, но и веселой ее трудно было назвать. И голос… Чарующий, околдовывающий, такой знакомый…

Антрас говорил, что сегодня особенный день, праздник истинной любви. Девушка принялась искать глазами дракона. И очень быстро увидела его. Это именно он держал в руках незнакомый музыкальный инструмент и пел на неизвестном языке. И смотрел на прямо Вику. И на то, как она обнимает Мингира.

***

Он допел эту песню. Терпеливо выслушал все адресованные ему аплодисменты, сдержанно улыбаясь и кивая каждой милой девушке из толпы, которая особенно активно демонстрировала ему свою симпатию. А потом передал инструмент в руки другому певцу и как-то сразу, в один стремительный прыжок оказался возле Вики и Мингира.

Лучник стоял спиной к певческому помосту, зарывшись лицом в Викины волосы, но мгновенно почувствовал появление угрозы и резко развернулся к дракону, заслонив собой Вику, не сразу сообразив, что ее как раз защищать не нужно, а вот ему самому помощь не помешает.

Антрас с силой сжал кулаки и прошипел сквозь зубы, глядя в глаза полукровку. Медленно, с расстановкой, пытаясь сдержать рвущееся из горла рычание:

– Не смей. Распускать. Руки. Рискуешь остаться без них.

– Полегче, клыкастый. Не нужно мне угрожать, – Мингир тоже напрягся, готовый драться.

Вика, понимая, что праздник может перейти в потасовку, метнулась между мужчинами:

– Тише, мальчики, пожалуйста. Во-первых, не здесь, а во-вторых, ничего страшного не случилось.

– Не случилось?.. – Антрас продолжал шипеть, словно рассерженная кобра, и Вика, справедливо полагая его главным источником угрозы, повисла у него на плечах и потащила прочь из праздничной залы.

– Нет, не случилось. Оставь Мингира, он ни в чем не виноват. Пойдем, на воздух, здесь душно.

Хорошо, что у стрелка хватило хладнокровия не следовать за агрессором, чтобы доказать свою невиновность. Он поиграл желваками на скулах, но, поймав умоляющий Викин взгляд, отвернулся и смешался с толпой.

Когда они оказались вне праздничной залы, Вика, наконец, выпустила Антраса и отступила от него на два шага:

– Что на тебя нашло? Орихалк не только для магии токсичен, но и для здравого смысла тоже? – Вика теперь шипела также рассерженно, как и дракон минуту назад, а вот он, напротив, выглядел обиженным, почти испуганным.

Прикрыл глаза, глубоко вздохнул, словно решаясь на что-то особенное, и проговорил очень тихо, с укоризной:

– Я пел для тебя…

– Очень красиво, спасибо, – Ви проворчала с досадой. Она пыталась успокоиться, хотя сердце все еще бешено колотилось после едва не случившейся у всех на виду драки.

– Я думал, ты не слышала, – он открыл глаза и невесело усмехнулся, пытаясь поймать Викин взгляд, но она упрямо отворачивалась.

– Слышала. У тебя красивый голос, – Ви все еще досадовала, поэтому комплимент прозвучал сварливо и получился неубедительным.

Антрас, прекрасно чувствовавший ее раздражение, проговорил с обидой:

– У меня красивый голос, я слишком красивый для мужчины, но заигрывать ты все равно будешь с Мингиром. Так?

Вика вскинулась от несправедливого обвинения. Но это только она знала, что оно было несправедливо, а со стороны Антраса все смотрелось вполне однозначно:

– То есть тебе можно обниматься с Магдой, а мне потанцевать с Мингиром нельзя?!!

Они замерли друг перед другом, ярко-зеленый взгляд против темно-синего. По лицу Антраса скользнула тень непонимания, но он все равно принялся оправдываться:

– Не знаю, что ты себе придумала, но… у меня непростые отношения с оборотнями. Я здорово виноват перед ними. Грехи молодости… [*]

– Ах, грехи молодости! – Вика заводилась все сильнее. Проходившие мимо, опаздывающие на праздник студенты оглядывались на ссорящуюся парочку с ехидным любопытством. – У мужчин всегда есть весомые оправдания любому своему капризу! А женщина должна блюсти целибат [**] до конца своих дней?

Лицо дракона потемнело, он насупился, исподлобья глядя на девушку. На миг Вике стало страшно, ей словно почудился огромный темный призрак, развернувший за спиной дракона черные крылья.