Дженкс пожал плечами.

— Может быть. Но феек может почуять сквозь чары. Как я,например, могу почуять ведьму под этой норочьей вонью. Однако если этомаскировка, это объясняло бы секретаршу-колдунью. Чем больше ты пользуешьсямагией, тем сильнее ты пахнешь. — Я вопросительно на него посмотрела, и Дженксдобавил: — Все ведьмы пахнут похоже, но те, кто задействует самую мощную магию,пахнут сильнее, загадочнее. Ты, к примеру, просто сочишься запахом от своегонедавнего заговора. Ты ведь сегодня ночью ближнее будущее тянула, я прав?

Как вопрос это не прозвучало, и я удивленно села на ляжки.Он смог понять это из моего запаха?

— У Трента может иметься другая ведьма, которая производитдля него заговоры, — сказал Дженкс. — Таким образом он смог бы прикрывать свойзапах амулетом. То же самое годится для вервольфа или вампира.

Пораженная внезапно возникшей идеей, я указала: «ЗапахАйви?»

Еще не успела я закончить, как Дженкс уже неловко запорхалтуда-сюда в воздухе.

— Гм... н-ну, да, — принялся заикаться он. — Айви воняет.Либо она дилетантка, которая завязала на прошлой неделе, либо интенсивнаявампирша, которая завязала в прошлом году. Я не могу понять. Скорее всего, онагде-то между... скорее всего.

Я нахмурилась — насколько норка вообще способна это делать.Айви сказала, что прошло уже три года. Должно быть, она была очень-оченьинтенсивной. Вот класс.

Я взглянула на стенные часы. Время кончалось. В нетерпении яповернулась к скудному досье на Трента. Согласно ВБ, он жил и работал вгромадном поместье за городом. Он выращивал скаковых лошадей на продажу, однакобольшая часть его доходов поступала от занятия сельским хозяйством:апельсиновых и пекановых рощ на юге, клубничных плантаций на побережье,пшеничных полей на Среднем Западе. У Трента даже имелся остров неподалеку отВосточного побережья, где он выращивал чай. Я уже все это знала. Таков былстандартный газетный набор.

Трент вырос единственным ребенком, потерял мать вдесятилетнем возрасте, а отца — на первом курсе университета. У его родителейбыло еще два ребенка, которые умерли в младенчестве. Доктор отказался отдатьдокументы, пока его не вызвали в суд, а вскоре после этого и повестка, идокументы, и вся контора сгорели дотла. Трагическим образом доктор засиделсятам допоздна и не сумел выбраться из горящего помещения. «Каламаки, — подумалая, — играли просто идеально».

Я отвернулась от досье на Трента и щелкнула зубками. Большемне здесь ничего пригодиться не могло. У меня было чувство, что архивы ФВБ,сумей я каким-то чудом их увидеть, оказались бы еще менее мне полезны. Кто-то всвое время пустился во все тяжкие и славно позаботился о том, чтобы о Каламакахбыло известно совсем мало.

— Извини, — сказал Дженкс. — Я знаю, что ты и впрямьрассчитывала на это досье.

Я пожала плечами, запихивая бумаги обратно в мусорнуюкорзину. Поставить корзину прямо я уже не могла, но так, по крайней мере, всебудет выглядеть, как будто она просто упала, и в ней не рылись.

— Хочешь отправиться с Фрэнсисом на допрос Трента в связи сосмертью его секретарши? — спросил Дженкс. — Это будет в понедельник, ровно вполдень.

«В полдень», — подумала я. Какой безопасный час. Длябольшинства Внутриземцев это не было смехотворно раннее время, а для людей—идеально разумное. Может статься, мне следовало бы увязаться вместе с ФрэнсисомИ малость ему помочь. Я почувствовала, как мои норочьи губы растягиваются вулыбке. Фрэнсис был бы не против. Это мог быть мой единственный шанс откопатьчто-то на Трента. Ареста его в качестве, распространителя «серы» вполне быхватило, чтобы расплатиться за мой контракт.

Дженкс подлетел, чтобы встать на ободок корзины. Крылышкиего умело двигались в воздухе, помогая фейку поддерживать равновесие.

— Ничего, если я отправлюсь вместе с тобой, чтобы хорошеньконюхнуть Трента? Ручаюсь, я бы смог разобрать, что он за птица.

Мои усы буквально встопорщились, стоило мне только об этомподумать. Славно было бы иметь вторую пару глаз. Я смогла бы подсесть кФрэнсису как попутчица. Только не в облике норки. Он бы, надо думать, орал какбаба и швырялся всякой всячиной, обнаружив меня такой у себя на заднем сиденье.

«После поговорим, — указала я. — Дома».

Улыбка Дженкса стала лукавой.

— Послушай, Рэчел, прежде чем мы уйдем, ты бы на свое досьене хотела взглянуть?

Я покачала головой. Нет уж. Я множество раз видела своедосье.

«Нет, — указала я. — Я хотела бы порвать его в клочья».

— Я должна раздобыть себе машину, — прошептала я, ковыляя поступенькам автобуса. Выхватив свое зимнее пальто из уже закрывавшихся дверец, язадержала дыхание, когда дизельный мотор снова взревел, и автобус загромыхалдальше. — И поскорее, — добавила я, подтягивая к себе сумочку.

Я уже несколько дней нормально не спала. Соль высушила моетело, и у меня чесалось сразу во всех местах. Казалось, я и пяти минут не могупройти, случайно не треснув себя по волдырю на загривке. Выйдя из карамельногокайфа, Дженкс стал капризен и раздражителен. Короче, приятную компанию мы другдругу не составляли.

Фальшивый рассвет уже прояснил небо на востоке, придаваябледной голубизне прекрасную прозрачность. Птицы были громогласны, а улицытихи. Холодок в воздухе вызывал у меня чувство благодарности к зимнему пальто.По моей прикидке до восхода солнца оставался всего час. Четыре утра в июне былопоистине золотым часом, когда все добрые вампиры нежились в кроватях, а все мудрыелюди еще не высовывали своих носов на улицу поискать ранний выпуск утреннейгазеты.

— Как же я созрела для постели, — прошептала я.

— Добрый вечер, мисс Морган, — донесся чей-то серьезныйголос, и я резко развернулась, машинально вставая в стойку.

Вдруг с моей серьги слетел саркастический смешок Дженкса.

— Это же наш сосед, — сухо сказал феек. — Проклятье, Рэчел.Можешь ты хоть немного мне доверять?

С отчаянно колотящимся сердцем я медленно выпрямилась,чувствуя себя той самой старухой, которой я сейчас выглядела благодарязаговору. «Почему он не спит?» — подумала я.

— Скорее доброе утро, — сказала я, поравнявшись с калиткойКизли. Старик не шевелился в своем кресле-качалке. Лица его, скрытого тенью,мне было не видно.

— По магазинам ходила? — Кизли помахал ногой, давая мнепонять, что заметил мои новые сапожки.

Утомленная, я оперлась о верх его цепной изгороди.

— Не хотите ли шоколадку? — спросила я, и старик жестомпредложил мне войти.

Дженкс взволнованно загудел.

— Послушай, Рэчел, «клякса» бьет дальше, чем я чую.