— То есть заказ сорвался?

— Именно. Ну это не страшно, ведь клиент не пытался забрать задаток, а я, когда закончу с диваном, найду покупателя в два счета!

— Это все?

— Все, клянусь тебе! А что ты надеялась услышать?

— Дело в том, что Гагин не просто умер — его убили.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Я вспомнила, что видела вас вместе, когда всплыла его фамилия.

— Так ты, значит, ведешь дело о его убийстве?

— Не я, а моя начальница.

— Тогда каким образом ты вообще узнала о Гагине?

Это был тот самый вопрос, на который Лере пришлось заранее придумать ответ.

— В тот день, когда он тебе позвонил, ты вышел, а я решила сходить в туалет и увидела, как вы разговаривали. Мне показалось, что вы оба не в духе, поэтому мне запомнился этот эпизод, а потом ты отказался рассказать, в чем дело…

— Просто я подумал, что ни к чему грузить тебя моими проблемами, ведь, в сущности, ничего особенного не случилось!

— В деле Гагина было его фото, и я его случайно увидела на столе Сурковой…

— И решила, что я его убил?

— Да нет, что ты! Но я должна была спросить, что вас связывает: вдруг ты знаешь что-то, из-за чего Гагина могли убить?

— Уверяю тебя, ничего подобного мне не известно!

— Ты впервые имел с ним дело?

— Нет, несколько раз. Тогда все прошло хорошо, и я без всяких опасений согласился помочь ему опять.

— Ты понимаешь, что я должна сообщить о вашем с Гагиным знакомстве?

— Конечно, все в порядке — мне нечего бояться, правда! А теперь, может, ты все-таки попробуешь десерт, а то он окончательно расползется? И давай закажем еще чаю, а то этот остыл.

— Она врет, Алла Гурьевна! — уверенно сказал Дамир, вкратце изложив результаты своего визита в дом престарелых.

— Почему вы так решили? — спросила Алла.

— Старушка явно путается в показаниях. Сначала она не вспомнила, кто такой Гагин, а потом вдруг заявила, что он ее племянник!

— Согласна, это странновато! Еще?

— А еще — я снова проверил всю родословную Гагина: ну нет у него родственников, кроме тех, что нам известны, даже дальних!

— Саму старушенцию проверяли?

— Аникину-то? Нет… а зачем?

— Сделайте это, Дамир: вдруг среди ее родичей обнаружится кто-то интересный? То, что Гагин занимался устройством чужой бабули в дорогущий дом престарелых, не может оказаться случайностью или актом благотворительности. Не нужно забывать и о том, что произошло это незадолго до его убийства!

— Вы думаете, это может быть связано с бриллиантом?

— Чем черт не шутит! Где, спрашивается, Гагин мог заполучить «Кровь Ангелов», если предположить, что камень вообще находился в его руках?

— У бедной пенсионерки — вы смеетесь?

— И все-таки, Дамир, проверьте бабушку: что-то подсказывает мне, что она не так проста, как кажется!

Поговорив с Ахметовым, Алла взглянула на часы: половина восьмого — она и не предполагала, что уже так поздно! Интересно, успеет ли она на тренировку? Алла пропустила две и прямо-таки чувствовала необходимость размять мышцы. Но это желание было не главным: больше всего ей хотелось увидеть Мономаха. Существовала вероятность, что его сегодня не будет, так как иногда и его рабочий день в больнице затягивался. Позвонить и спросить? Нет, ведь тогда он решит, что ее посещение альпинистского клуба целиком зависит от него, а это недопустимо! Смирившись с тем, что Мономах не питает к ней никаких чувств, кроме дружеских, она не могла позволить, чтобы он понял, насколько важен для нее, ее гордость не должна пострадать. Подхватив пальто, Алла выключила свет и вышла из кабинета.

Через полчаса она подъехала на такси к ангару в промзоне, где располагался альпинистский клуб, — по-другому сюда было и не добраться. Можно, конечно, сесть в автобус у метро, но оттуда пришлось бы топать пешком минут двадцать, а на улице промозглая погода с сильным ветром и мелко моросящим дождем, поэтому уютный салон такси показался Алле наилучшим вариантом.

В этот поздний час в раздевалке находился только один парень, с которым Алла была знакома. Она поздоровалась, а он, улыбнувшись в ответ, сказал:

— Хорошо, что вы пришли, — Володька еще здесь!

— Правда?

Алла даже не пыталась скрыть радость. Быстренько переодевшись в кабинке, она отправилась в зал. Лишь один человек стоял у подножия самого сложного подъема, снимая с себя страховку.

— Владимир Всеволодович! — крикнула Алла, и ее голос эхом разнесся по пустому помещению с высоченными потолками. Мономах обернулся.

— Кого я вижу, Алла Гурьевна! — помахал он ей рукой. — Припозднились вы сегодня!

— Да вот, так уж вышло, — пожаловалась она, подходя. — Но клуб ведь открыт до десяти, вот я и решила…

— Правильно решили! — перебил Мономах. — А я прихожу — вас все нет и нет, не дело: тренировки должны носить регулярный характер, иначе мышцы отвыкнут от работы и ослабнут!

— Да я понимаю, просто знаете, как бывает…

— Ох, мне ли не знать, Алла Гурьевна! — рассмеялся Мономах. Алла с удовольствием разглядывала его. Удивительно, но этот человек нравился ей в любом виде и состоянии — когда устал и встревожен, когда спокоен и доволен, когда шутит или, напротив, исполнен пессимизма. По мелким морщинкам вокруг глаз она догадывалась, что за плечами Мономаха тяжелый день, однако она также не могла не заметить, что он по-настоящему рад ее видеть.

— Я собирался уходить, — добавил он, так как Алла молчала. — Но раз уж вы здесь, то, пожалуй, останусь и подстрахую вас. Что скажете?

— Скажу, что это просто здорово!

В последующий час они почти не разговаривали. Алла, пыхтя и чертыхаясь, осваивала новый уровень сложности, который на радостях подмахнул ей Мономах: он решил, что она слишком легко справляется со своим обычным. На самом деле это была чистая правда: Алла даже радовалась, как хорошо удается ей восхождение в последнее время, а Мономах сказал, что нужно стремиться «к новым вызовам»! Когда раскрасневшаяся и распаренная Алла вышла из душа,