— Знаете… а неплохо! — сказав это, молодой человек, кажется, и сам удивился. — Даже хорошо…

— Хорошо, что вам успели сообщить, что парень поменял машину, а то все бы сорвалось, даже не начавшись!

— Мне никто ничего не сообщал.

— В смыс… как это, не сообщал?

— Мне сказали, что человек сидит в синей «хюндаи», но, когда я до нее дошел, то почувствовал, что внутри никого нет.

— Почувствовали?

— Оттуда не шло никакой информации, никаких эмоций… В общем, не могу объяснить, но я пошел дальше и понял, что в багажнике «мерседеса» кто-то есть. Как-то так.

— Вы поняли?

— От багажника исходили такие волны, что я чуть не упал: видимо, парень был уверен, что его не найдут, и страшно этому радовался!

— Вот как… А говорите, что вы не экстрасенс!

— Так и есть, ведь я не умею читать мысли, не общаюсь с покойниками и не отпугиваю нечистую силу!

— Зато люди к вам липнут как пиявки, — буркнула Лера. — Думала, не сумею оторвать от вас этих девиц!

— Зачем сказали, что вы — моя девушка?

— Ну, во-первых, на меня уже косо посматривали, ведь очевидно же, что я не принадлежу к съемочной группе, — нужно было как-то объяснить мое пребывание на площадке! Кроме того, как еще было увести вас оттуда? Толпа облепила вас, как муравьи медовые соты, а ваш психиатр говорит, что люди вытягивают из вас энергию!

— Только в том случае, если их чувства носят негативный характер. Когда они радуются или испытывают любые положительные эмоции, все в порядке, правда.

— Значит, вас вовсе не нужно было спасать? — расстроилась Лера.

— Не в этот раз, — усмехнулся Вагнер. — Но все равно — спасибо: я не привык к такому количеству народа вокруг, это несколько… утомительно.

— Вы сможете выдержать еще одно испытание? Наталья сказала, что в сегодняшнем выпуске их два.

— Все хорошо, не волнуйтесь.

— Ну, вы почувствовали что-нибудь?

— В каком смысле?

— По нашему делу, я имею в виду. Может, кто-то из тех, с кем вы сегодня общались, вызывает подозрение?

Роман покачал головой.

— Ничего такого. Но я же говорю, что у меня нет никаких особенных способностей, и я вряд ли найду вам убийцу, если вы на это рассчитываете!

— А как насчет этого… Арнольда Всевидящего?

— Мы пока не успели толком познакомиться, но он странный парень, этот Арнольд.

— По-моему, все участники этого шоу — странные люди!

— Включая меня, да?

— Вы — исключение, так как не называете себя экстрасенсом. Так какие все-таки странности вы заметили у Арнольда?

— Он все время таскает с собой этот череп — жуть какая-то!

— Но у всех ваших, гм… коллег есть какая-то атрибутика.

— Да, только вот Арнольд эту черепушку из рук не выпускает, как будто боится, что ее украдут, — да кому может понадобиться такая гадость?!

— Может, кому и нужно: в конце концов, среди тринадцати участников есть те, кто именует себя колдунами и ведьмами, а им, полагаю, пригодился бы такой артефакт! Что-то еще?

— Нет вроде.

— Ладно, если что-нибудь почувствуете, сразу скажите мне!

— Всенепременно. Вы не в курсе, где здесь можно выпить кофе? И еще я бы чего-нибудь съел…

Частный дом престарелых под названием «Сосновый приют» располагался в живописном месте на берегу небольшого озерца, вокруг которого и в самом деле росли сосны. Находился «Приют» всего в пятнадцати километрах от Питера, поэтому дорога к нему заняла у Дамира совсем мало времени. Будучи наслышан об ужасах подобных заведений, он с удивлением озирался кругом и видел только красоту и покой. Трехэтажное кирпичное здание под черепичной крышей зеленого цвета усиливало впечатление благолепия. Вдоль невысокого забора были высажены кусты шиповника. В это время года листья пожухли и пожелтели, однако легко было представить, как шикарно эти растения цветут в летнее время, распространяя повсюду сладковато-терпкий запах распустившихся цветов, скромных родичей розы. Ворота, вопреки ожиданиям Дамира, оказались не заперты, и он спокойно прошел во двор. Там его встретил вежливый пожилой охранник в форме и, выслушав оперативника, объяснил, как пройти к директору. Им оказалась высокая, очень худая дама неопределенного возраста, чем-то напомнившая Дамиру воспитательницу Института благородных девиц. Одета она было соответственно — в накрахмаленную блузу с воротником-стойкой, подпиравшим подбородок женщины наподобие испанского гофрированного ворота, и темно-коричневую юбку-карандаш. Единственными украшениями на ней была серебряная брошь с горным хрусталем, приколотая на плоской груди справа, и перстень на узловатом указательном пальце.

— Добрый день, — поприветствовала она Ахметова неожиданно глубоким, низким голосом, который, казалось, принадлежал другому человеку — такому, у которого побольше плоти на костях. — Охранник предупредил меня, что вы идете, но я, простите, теряюсь в догадках: что могло понадобиться Следственному комитету в нашем доме? Ни один из наших гостей не мог совершить никаких противоправных действий!

— Честно говоря, я хотел поговорить не столько о них, сколько об их посетителях. Ваших гостей ведь навещают друзья, родственники, бывшие коллеги?

— Разумеется, разумеется, — закивала директриса. — У нас, знаете ли, все для этого есть — специальные рекреации для бесед, солярий, а летом — сад…

— Меня интересует вот этот человек, — перебил женщину Дамир, выкладывая на стол фотографию Дмитрия Гагина, добытую из его фотоальбома. Ей было уже несколько лет, но убитый мало изменился. Директриса взяла снимок в руки и внимательно вгляделась в лицо изображенного на нем человека.

— Да-да, я его помню! — сказала она. — К сожалению, забыла имя.

— А кого он навещал, не подскажете?

— Никого.

— Как это?

— Он не навещал гостей, а устраивал к нам бабушку.

— Вот оно что… Что за бабушка — родственница?

— Честно признаться, не знаю, кем они друг другу приходятся, ведь мы не проверяем степень родства: если клиент платит требуемую сумму, мы принимаем гостя, и все. Любой человек, как родственник, так и просто благотворитель, может это сделать.

— Как звать бабулю?

— Галина Сергеевна Аничева, семьдесят восемь лет.

— Она что, одинокая?

— Судя по всему, да. Пару