У выхода из церкви столпилось столько поклонников Элизабет, что репортеры не смогли пробраться к новобрачным. Короче, это был сумасшедший дом. А Конрад со своей первой женой Мэри и младшим сыном Эриком вместе с Сарой и Фрэнсисом Тейлорами принимали поздравления и благодарили гостей за то, что они почтили своим присутствием семейное торжество.

После того как шум и суматоха закончились, Ники и Элизабет облегченно перевели дух.

– Помню, я смотрела на Элизабет и Ники и думала, какие они счастливые! – говорила Энн Миллер. – Все прошло просто замечательно, это был брак, благословенный небесами. Они были самой великолепной парой на свете и поймали удачу за хвост! Конрад соглашался, что тоже не видел более красивых молодоженов, чем его сын и Элизабет. За обедом он сказал Мэри:

– У них есть все, верно? Молодость, красивая внешность, положение, им не надо думать о куске хлеба.

Мэри наклонилась к Конраду, чтобы шум не мешал ему слышать ее, и сказала:

– А мне кажется, у них слишком много всего. Не думаю, что им будет легко с этим жить.

– Ну, что за ерунда! – пожав плечами, улыбнулся Конрад, возможно желая успокоить свою бывшую жену.

Через два дня ему позвонила Сара Тейлор и сказала, что ей не нравятся свадебные фотографии. Как заправский голливудский агент, она потребовала, чтобы Ники, Баррон, Эрик, Конрад и Мэри оделись точно так же, как на свадьбе, и приехали к ней, где их снова сфотографируют.

– Представьте, что все это происходит на прошлой неделе, – весело подбадривала их Сара.

Все уступили ее настоянию, но Конраду Хилтону ее идея не пришлась по вкусу.

Сразу после свадьбы молодые супруги Хилтон уселись в красный «мерседес» Ники и отправились в Кармель, Калифорния. Там молодожены остановились в «Кармель Кантри Клаб» и провели три недели. Они казались счастливой парой, но Ники часто видели за выпивкой, что заставляло сомневаться в его безоблачном настроении. Он с тревогой признался одному из своих друзей, что хотя очень счастлив стать мужем Элизабет, однако теперь стал задумываться, во что же он ввязался, потому что «Кантри Клаб» так и кишел репортерами, на каждом шагу подстерегающими новобрачных со своими фотокамерами. А тем временем, пока новоиспеченные супруги не отправились в свадебное пуцтешествие – разве можно было упустить такую возможность! – студия МГМ затеяла снимать фильм о молодоженах, что означало бесконечные фотосессии и пресс-конференции. Ники всеми силами избегал этих мероприятий. Однажды он сбежал с устроенного студией публичного обеда и даже из отеля, скрывшись в доме своего отца.

– Черт бы их всех побрал! – заявил он Конраду и Баррону, войдя в дом. – А вот ей нравится вся эта шумиха, – сказал он о своей молодой жене. – Нужно видеть, какое она получает удовольствие! Они так и вьются вокруг нее, фотографируют, заискивают, осыпают ее комплиментами. А меня просто не замечают! Какого черта! – И он снова налил себе любимого виски.

– Прежде всего перестань пить, – сказал ему Баррон, видя, что тот уже пьян. – Только десять утра, а ты уже успел нагрузиться.

Ники признался, что он, конечно, ожидал присутствия репортеров, но то, что происходит на самом деле, становится просто невыносимым – «стоит пожить с этим, чтобы понять, что это такое».

Искренне сочувствуя сыну, Конрад не стал напоминать ему о своих предостережениях.

– Ничего, скоро ты к этому привыкнешь и даже замечать их не будешь, – сказал он Ники. – Я всегда говорил вам: будьте выше. Нужно быть выше них. А теперь возвращайся к своей жене. Я не сомневаюсь, что ты сумеешь это перенести.

Через две недели Ники и Элизабет поднялись на борт теплохода «Куин Мэри», чтобы отправиться в «сказочное» свадебное путешествие. Ники внутренне приготовился к тому, что их постоянно будут сопровождать любопытные зеваки, поклонники, фотографы и репортеры. Однако то, что его ожидало, превзошло все его опасения. Все началось с их посадки на лайнер. У Ники было всего два чемодана, тогда как багаж Элизабет поражал воображение.

– Представляете, она путешествовала с семнадцатью сундуками! – рассказывала Нора Джонсон, дочь продюсера Нуннали Джонсона, с которым она занимала каюту первого класса. – Кроме того, у нее была личная горничная и еще не меньше десятка слуг.

Вместо того чтобы отдаться счастью обладания друг другом, Элизабет и Ники ни на минуту не могли уединиться. В какой бы уголок огромного лайнера они ни направились, их повсюду сопровождали или фотографы – получившие допуск на судно, – или другие путешественники, не сводившие с них взглядов. Хотя на лайнере путешествовали герцог и герцогиня Виндзорские, все рвались увидеть новобрачных Хилтон. Стоило им где-то появиться, как вокруг собиралась толпа зевак, рассматривая их, как зверей в цирке, и особенно, конечно, Элизабет. Даже члены экипажа корабля преследовали кинозвезду, выпрашивая у нее автограф, при этом «едва не сбивая с ног Ники», вспоминала Мелисса Вессон, тоже проводившая в путешествии свой медовый месяц.

Вся эта суматоха действовала Ники на нервы. Казалось, его молодая жена принадлежала всем, кроме него. У него создавалось ощущение, что люди подслушивают их разговоры, стоя за дверью их обширной каюты, или подглядывают за ними в замочную скважину, что было вполне вероятно. «Я женился не на девушке, а на публике!» – возмущался он.

С досады Ники начал держаться в стороне от Элизабет и сопровождающих ее репортеров. Он стал холоднее, проводил ночи за выпивкой или в казино, а новобрачная сидела в каюте и ждала его. Вскоре стали поговаривать, что Ники грубо обращается с Элизабет. За это время у него сильно испортился характер. Оказалось, он бывает очень вспыльчивым.

– Я думала, он милый и обаятельный, настоящий американский парень, – рассказывала в 1999-м Элизабет писателю Полу Теру. – Но всего через две недели он начал применять ко мне физическую силу…

– В детстве он не был таким, – сказал Боб Нил. – Это все началось постепенно. Когда он вернулся после военной службы, мы стали замечать, что стал вспыльчивым, мог разозлиться из-за какой-нибудь ерунды. Думаю, ему было плохо, что-то его беспокоило. Словом, мы его не понимали. В юности ведь не анализируешь людей, как во взрослом состоянии. Тогда нам его поведение казалось странным, но мы быстро забывали об этом. Мы особенно не вникали, что там происходит с человеком. Но теперь, оглядываясь назад, я думаю, он был очень недоволен собой. Он хотел много добиться, слишком верил в себя. И каждый раз, когда ошибался, испытывал еще большее неудовлетворение собой. Ну, вот отсюда и плохое настроение, так и начал портиться его характер. Во всяком случае, так мне кажется.

– Еще он стал много пить, наверное, он привык к этому в армии. Были уже признаки, что Ники становится все хуже, особенно во время свадебного путешествия с Элизабет.

– Его бесило, что все знают его как мужа Элизабет Тейлор, – рассказывала позднее Мэрилин Хилтон. – Он не хотел, чтобы его называли мистер Тейлор. Он был человеком самолюбивым и властным. Вообще характер у него был ужасно неровный, он мог быть страшно грубым, а потом вдруг становился невероятно добрым и ласковым.