* * *

У шофера Бельтюковых Глеба Земского был выходной.

Все последние дни Глеб, мягко говоря, был не в духе.

Да и чему, собственно, радоваться? Хозяин – в реанимации. Его дочь – на кладбище.

Хотя с дочерью не все так однозначно… С одной стороны, где-то в глубине души Глеб был рад, что Евгении больше нет и никто не выдаст постыдную тайну его любимой Аленушке.

С другой стороны, даже отпетому злодею не пожелал бы он такого конца.

А Женя ведь была совсем еще молодой, ей бы жить и жить, солнышку радоваться и деток рожать на радость Валентину Гавриловичу. Миллиардер сам не раз говорил в минуты хорошего расположения, что просто грезит о внуках. И чем больше у него их будет, тем лучше.

«Одно плохо, – думал Глеб, – что у богатых руки связаны их деньгами и под венец они идут не с любимым человеком, а с тем, кто поспособствует их дальнейшему обогащению».

– Несчастные люди! – искренне пожалел он их.

С Аленой они договорились пойти сегодня в «Белоснежку».

Не ахти какое престижное кафе, но девушке очень нравилось, что весь обслуживающий персонал там наряжен гномами..

Она даже спросила Глеба как-то на полном серьезе:

– Как ты думаешь, Глебушка, а гномы где-нибудь еще сохранились?

Он расхохотался:

– Аленка, ты что, Толкина обчиталась?

Невеста обиделась, Алена на самом деле зачитывалась «Властелином колец» и другими произведениями Толкина, но не считала, что это может быть поводом для упражнений жениха в остротах.

Глеб и сам решил, что переборщил:

– Ладно, Аленка, хватит обижаться. Посуди сама, откуда мне, прагматику, что-то знать о каких-то там гномах?

Девушка приняла его извинения, так как ссориться с женихом ей вовсе не хотелось. Она искренне любила Глеба Земского и собиралась прожить с ним всю оставшуюся жизнь.

Ей очень хотелось поговорить с ним об их будущей совместной жизни, например о детях. Но от мамы и подруг она слышала, что такие разговоры могут отпугнуть мужчину. Поэтому все свои мечты и фантазии девушка до поры до времени благоразумно держала при себе.

Мирослава тоже думала о Глебе Земском…

Она невольно вспоминала слова Екатерины Мишлевской о том, что убить Евгению Бельтюкову мог кто-то из обслуги.

Сама она не слишком-то верила в это, но сбрасывать со счетов нельзя было ни одну из версий.

Ей захотелось узнать о Земском как можно больше. Она посчитала, что имеет смысл узнать мнение о Глебе кого-то постороннего, не из тех, с кем он вынужден общаться постоянно.

Кто бы это мог быть? Например, кто-то из других водителей.

Конечно, велика вероятность, что из ее затеи ничего не выйдет. Но попытка, как говорится, – не пытка.

И Мирослава решила навестить автосервис своей подруги Людмилы Стефанович, или Люси, как называли ее друзья.

Сервисом Люси владела на пару с отцом Павлом Степановичем. По поводу почти полного совпадения своего имени и фамилии он всегда шутил:

– Видал, сосун, два в одном.

Дядю Пашу Мирослава знала с детства, немало часов они с Люсей, Шурой и Виктором провели в его гостеприимном гараже, где для них всегда имелись чай в пивных кружках и гора конфет «Мишка косолапый».

Едва Мирослава вошла в контору Стефановича, которая была стилизирована под его любимый гараж, как дядя Паша схватил ее в охапку и прижал к своей могучей груди. Потом отстранился, внимательно оглядел с головы до ног, пригладил свои пышные пшеничные усы и пробасил:

– Все хорошеешь?

– А то, – весело отозвалась Мирослава.

– Молодец! – похвалил он. – Садись, чай пить будем.

Мирослава не заставила просить себя дважды, села за массивный дубовый стол. И тотчас перед ней появились пивная кружка с крепко заваренным чаем и горка конфет «Мишка косолапый».

Она взяла одну конфетку, развернула фантик, знакомый с детства, осторожно разгладила его на столе и откусила половину конфеты.

– Вкусно!

– А то!

– Дядь Паша, я чего пришла-то, – начала Мирослава.

– Как чего, – перебил он веселым голосом, – соскучилась, вот и пришла.

– Это, конечно, так, – поспешила она согласиться, – но и по делу тоже.

– Это по какому же такому делу? – спросил он и подмигнул. – Опять вместо Шурки бандитов ловишь?

– Не совсем вместо, – улыбнулась Мирослава, – я так, дядя Паша, на подхвате у родной полиции, ты же знаешь. – И она тоже подмигнула ему в ответ.

Стефанович покатился со смеху:

– Что ж, говорят, скромность украшает человека.

– Но не приносит ему денег, – парировала появившаяся на пороге Люси.

– Явилась, доча, – добродушно проворчал Павел Степанович и грохнул на стол еще одну кружку с чаем.

– Ой, батя, спасибо, – обрадовалась Люся, – забегалась я, во рту с утра маковой росинки не было. – Конфетные обертки шустро, одна за другой зашуршали в ее пальцах.

– Маковой росинки во рту у нее не было, – кивнул Стефанович, – не считая сковородки с картошкой и грибами.

– Не целой сковородки, – поправила отца, улыбаясь, Люси, – если помнишь, мы ее вдвоем оприходовали.

– Помню, помню, а еще помню два ломтя хлеба с маслом и какао.

– Ну, батя!

– Что, батя?

– Хватит уже все тайны посторонним выбалтывать.

– А кто тут посторонний? – искренне удивился отец.

– Ладно, ладно, – отмахнулась Люси и обратилась к Мирославе: – Ты чего, подруга, пришла?

– В гости она пришла! – всплеснул руками Павел Степанович.

– Ага, в гости, – ехидно улыбнулась Люси, – с утра пораньше! Держи карман шире!

– Ладно, хватит спорить, – сказала Мирослава, – пришла я по делу. Но и соскучилась страшно.

При слове «страшно» отец и дочь переглянулись и рассмеялись.

– Ничего смешного. – Мирослава сделала вид, что обиделась, но и сама рассмеялась.

Потом сказала:

– Пришла же я к вам, мои дорогие, чтобы спросить, говорит ли вам что-нибудь такое имя – Глеб Матвеевич Земской?

– Мне лично ничего, – пожала плечами Люси.

– Я тоже, кажется, не слышал.

– А кто это? – спросила подруга. – И почему мы должны его знать?

– Не должны, но я надеялась…

– Не темни!

– Глеб Матвеевич Земской – шофер Валентина Гавриловича Бельтюкова.

– Того миллиардера, – присвистнула Люси, – дочь которого задушили?