— Это важно для империи, Джадар? У нас и в столице полно убийств.

— Согласен, мой император. Только острые глаза моегокапитана позволили углядеть покойника в волнах… Он же указал мне и вот на это…— офицер указал на горло, грудь и запястья покойного, -…глубокиепрофессиональные разрезы, которые применяются палачами во время пыткикровопусканием. Думаю, они сделаны в разное время, следовательно, изнесчастного медленно выпустили всю кровь…

— Ты говоришь это как тарах`си? — Император использовалслово языка эрдов.

Минотавры редко обращались к жрецам и клирикам для лечения,как это зачастую делали младшие расы, но и у них встречались так называемые«штопальщики». В каждом легионе были те, кто специализировался в подобныхнавыках, достигаемых долгими годами обучения и практики. Конечно, множествопациентов «штопальщиков» умирали, но они старались учиться у каждой смерти.

Джадар был больше чем рядовой «штопальщик». Имея званиепервого хектуриона, он занимался расследованием подозрительных смертей дляимператора. Именно таких дознавателей называли «тарах`си», что в буквальномпереводе означало «отвечающий на вопросы». Дознавателей повсеместно уважали ибоялись.

— Я больше предпочитаю этому старому термину слово«исследователь», мой император, — тихим, невыразительным голосом произнёсДжадар. В его глазах плескалось то выражение, которое легко узнает любойветеран, — за долгие годы офицер повидал и исследовал тысячи смертей, его ничтоне могло смутить или напугать.

— Могу я показать? — Джадар кивнул на тело. — Вы можетевидеть, что покойный был мёртв до того, как тело упало в воду… вот признакигниения… — Дознаватель ловко вытащил личинку из уха трупа, и Хотакапередёрнуло.

— Ты так и не сказал, зачем меня вызвал и почему это такважно?

Тарах`си снял с пояса странный инструмент непонятной формы,похожий на кинжал. Там качалось ещё немало загадочных приспособлений, узнаватьназначение которых император не спешил.

— Смотрите сюда… — Офицер раскрыл рану на запястье. — Еслиперерезать руку во время борьбы, то разрез должен быть гораздо больше и идтивдоль вены… а тут мы видим обратное… значит, его специально убивали медленно…Кроме того, могу привести ещё доказательство…

Хотак нетерпеливо дёрнул головой:

— Давай к сути, хектурион.

Тарах`си посмотрел на него снизу вверх:

— Это был ритуал. Смерть последовала только после долгихцеремоний, каждый раз кто-то желал новой крови. Тут явно виднеется… религиозныйаспект.

— Ты обвиняешь Храм в кровавых жертвах? — Лицо императорапосуровело.

— Для этого мне нужно узнать гораздо больше, мой император…

— Ну, конечно, больше! Это несусветная чушь, Джадар! Тызашёл слишком далеко, и лёд под тобой уже хрустит!

Впервые тарах`си выказал некоторые эмоции и отпрянул отимператора.

— Я не делал обвинений! Мне казалось важным сообщить, что…

Хотак в ярости пнул труп и шкуры:

— Избавься от этого, сожги все и занимайся только Галдаром!А свои предположения рассказывай гулякам в тавернах и врагам государства!

— Мой император, я не имел в виду верховную жрицу…

Ярость заполнила Хотака до краёв, и он наотмашь ударилДжадара, отшвырнув того к дальней стене. Офицер оторопело утёр кровь,сочившуюся с разбитого лица.

— Я же сказал, забудь. Что непонятного? — уже спокойносказал император, но глаза его во тьме горели угольями.

Джадар молча кивнул, а Хотак развернулся и двинулся вобратный путь, стараясь вновь сосредоточиться: «Тарах`си зашёл слишком далеко.Ему ещё повезло, что я не приказал его схватить, как изменника… Джадарпредполагает слишком отвратительные вещи… Храм, конечно, совершает ошибки, нообвинять его в подобного рода преступлениях…»

Он с грохотом захлопнул массивный секретер и с такой силойопустил подсвечник на карту, что её забрызгало каплями воска. Уняв дрожь вруках, Хотак воззрился на изображение империи, которой управлял и которую всемисилами расширял, понимая, что его супруга, верховная жрица, помогает в этом исейчас…

— Никогда! — выдохнул император, продолжая думать о словахДжадара, несмотря на все его усилия. — Никогда… только не Нефера… нет…

Рабы обыскивали лагерь в поисках оружия, одежды илипродовольствия. Когда минотавры выгребли то немногое, что нашлось, Фаросприказал поджечь уцелевшие строения. Он сам бросил первый факел в хижину Сахда.Внутри Фарос не смог находиться больше нескольких минут — слишком жутким быложилище, заполненное орудиями пыток и мерзкими сувенирами, оставшимися от жертв.Те минотавры, которые рассказывали истории о том, что Сахд коллекционируеткости и черепа, были совсем недалеки от истины.

Дом Сахда вонял хуже рабского загона, и сейчас Фарос судовлетворением наблюдал, как тот скрывается в огненных клубах. Полюбовавшисьна рукотворный костёр, минотавр двинулся к лошади, которую уже приготовил Гром.Большой конь тоже недавно принадлежал Сахду, но, казалось, он тоже приветствуетсмену владельца, ибо несчастному животному доставалось от плети надсмотрщика неменьше, чем рабам.

По всему бывшему лагерю вспыхивали хижины и бараки.

— Отдавай приказ трогаться…

Кивнув, Гром вскочил на свою лошадь. Валун подобрал нечто,что, как он надеялся, было частью кости людоеда, и, спрятав это в мешочек,чтобы потом заняться резьбой, поспешил возглавить пеших минотавров.

Взревели рога, все минотавры, нашедшие лошадей, прыгали вседла, остальные — несколько сотен — зашагали вперёд по пыли и грязи. Наверхушке холма осталась лежать огромная гора из разбитых и поломанных цепей.Проезжавшего мимо Фароса бывшие рабы пожирали взглядами, словно сам Саргоннасявился им.

По правде говоря, Фарос уже давно не напоминал изнеженногоюнца из благородного семейства. Он был худощав и мускулист, а мрачное выражениеникогда не сходило с его обожжённого лица. Казалось, под кожей юношипереливается расплавленный гнев, а глаза всегда готовы увидеть скрытуюопасность.