– Думать, конечно, полезно, – проговорил шеф саркастически. – Важно только, когда и о чем. Мне почему-то кажется, что ты думаешь не над своим отчетом… Имей в виду, все личные проблемы ты должна оставлять у входа в этот офис. Это ясно?

– Ясно, – Лиза покорно опустила глаза. – Я могу идти?

– Иди уж. – Шеф отвернулся и пробормотал, чтобы слышала Лиза: – И за что мне такое наказание?

В стеклянной двери она видела его отражение. Шеф поднял глаза к потолку с видом величайшего смирения – дескать, вот он какой, держит на работе убогую Христа ради…

Она вышла с работы усталая и подавленная.

Настроение у нее было отвратительным: на работе все шло наперекосяк, а дома… что ее ждало дома? Разговоры с Капой, невкусный ужин и одинокая постель…

И шеф еще подлил масла в огонь своими взглядами. И раньше-то к ней придирался, а теперь и вовсе как с цепи сорвался. На самом деле она работает не хуже других, а он ее чуть ли не умственно отсталой представляет…

Она отчетливо почувствовала, как жизнь утекает, словно песок между пальцев. Скоро ей исполнится тридцать, и она подходит к этой дате с ужасными результатами. Точнее, без всяких результатов: ни семьи, ни любви, ни ребенка… годы летят неудержимо, и она не заметит, как превратится в чокнутую старуху вроде Капы…

Да еще в последнее время вокруг нее творится всякая чертовщина, от этого жизнь кажется чужой, взятой взаймы. Временами ей казалось, что высоко наверху кружит недобрая огромная птица, кружит и следит за Лизой злыми глазами. И снижается понемногу, описывая причудливые фигуры, и навязывает свою волю – медленно, но упорно. И Лиза потихоньку впадает в сон – долгий и унылый.

От этих видений Лиза плохо соображала, так что шеф в своих претензиях где-то прав. Но Лиза вдруг поняла, что ей совершенно все равно, что он о ней думает, хочет, пускай увольняет.

Лиза подошла к стоянке, нашла свою машину, нажала на кнопку, отключая сигнализацию. «Пежо» отозвался как-то тихо и смущенно, словно чувствовал себя в чем-то виноватым, но Лиза не обратила на это внимания. Она была слишком поглощена своими безрадостными мыслями.

Она открыла дверцу, села на привычное место, вставила ключ в замок зажигания…

И вдруг у нее за спиной раздался шорох и вздох.

Дыхание перехватило от страха, и поэтому в первую долю секунды она не закричала, а только обернулась.

На заднем сиденье сидел плохо различимый в темноте человек.

Лизе показалось, что это – страшный сон. Ужас сковал ее, она не могла пошевелиться, не могла даже вздохнуть. Все, чего она так боялась, случилось. Сейчас он убьет ее, чтобы ограбить и чтобы потом она не узнала его в лицо.

– Не кричи! – проговорил негромко мужчина на заднем сиденье.

И тут Лиза закричала.

Она закричала дико, истошно, так что чуть не сорвала связки, и одновременно попыталась выскочить из машины… но ее держал кто-то, прижимал к сиденью.

– Отпусти! – крикнула она, снова дернулась… и только тогда осознала, что ее никто не держит, точнее – ее держит ремень безопасности, который она сама же только что застегнула.

Она попыталась отстегнуть ремень, но дрожащие руки не слушались, они никак не могли нащупать пряжку.

– Бета, перестань кричать! – проговорил голос у нее за спиной. – Я оглохну!

И она замолчала. Замолчала от удивления: только один человек на всем белом свете называл ее Бетой, но ведь этот человек… этот человек…

Она снова оглянулась и на этот раз рассмотрела лицо человека на заднем сиденье.

Это был Никита.

Бледный, очень бледный, но это был он.

Как же так? Ведь она видела его, распростертого на подвальной лестнице загородного дома, с искаженным ужасом лицом. У него не прощупывался пульс, и он был холодным, как лед.

Она не сомневалась, что он умер…

Но потом… потом в полиции ей сказали, что его тело пропало. То есть, может быть, он все же ожил, пришел в себя…

– Это ты? – проговорила она, с трудом справившись с голосом.

– Ну конечно! – проговорил он с плохо скрытой обидой. – Кто же еще? Неужели я так изменился за несколько дней, что даже ты… даже ты меня не узнаешь?

– Но ведь ты… но ведь с тобой… – она не могла произнести вслух то, о чем думала. Она только с недоверием вглядывалась в бледное лицо Никиты и ждала, что он сможет как-то объяснить ей все это дикое, необъяснимое, непонятное.

– Это очень трудно объяснить… – проговорил он наконец, не сводя с нее глаз. – В это очень трудно поверить. Но я постараюсь все тебе рассказать. Только, конечно, не здесь. Поедем куда-нибудь… Я знаю одно приятное местечко, там можно будет поговорить.

В это время к машине подошел Геша, охранник офисной парковки. Заглянув в машину, он удивленно проговорил:

– Лиза, это ты сейчас кричала? Что случилось?

Лиза бросила взгляд в зеркало заднего вида.

Никиты не было.

Может, его и вообще не было? Может, он привиделся ей? Может быть, она уже сходит с ума от тоски и одиночества?

– Что случилось? – повторил Геша.

– Случилось? – Лиза облизнула пересохшие губы, лихорадочно придумывая какое-нибудь правдоподобное объяснение. – Ну да, еще как случилось! Представляешь, я поставила ногу на педаль, а там мышь! Представляешь, какой ужас?!

– Мышь? – Геша расхохотался. – Ничего себе! То-то я слышу – кто-то орет дурным голосом! Как же она туда пролезла?

– Кто-нибудь подшутил. Я даже догадываюсь, кто.

– А сейчас-то она где?

– Выскочила, наверное…

– Значит, у тебя все в порядке? – в голосе Геши еще звучало сомнение.

– Все в порядке! – заверила его Лиза. – Я уж поеду, если ты не против!

Она нажала на педаль и медленно тронулась. Геша проводил ее машину долгим взглядом.

Лиза оглянулась.

Никита снова сидел позади нее.

Ну да, наверное, он пригнулся, чтобы не попасть на глаза охраннику…

– Что же с тобой случилось? – она постаралась, чтобы ее голос звучал ровно, без эмоций.

– Не здесь! – повторил он с плохо скрытым раздражением.

– А где?

– Поезжай сейчас налево, в следующий переулок…

Лиза послушно свернула.

Впереди горели разноцветные буквы вывески.

– Вон туда, к этому бару!

«От заката до рассвета», – прочитала Лиза, поставив машину на свободное место.

Они вышли от машины, спустились по вытертым сотнями ног ступенькам и вошли в дверь.

Бар занимал просторный подвал со сводчатыми потолками. В помещении царила полутьма, только кое-где мерцали багровым светом тусклые светильники. В глубине располагался большой камин, в котором неярко тлели дрова. Около камина, на маленьком свободном пятачке, сидел гитарист с длинными черными волосами и со смуглым лицом, с серьгой в одном ухе. Он негромко наигрывал на гитаре какую-то латиноамериканскую мелодию и вполголоса подпевал.