– Вот за это мое искреннее спасибо.

А потом вышла на улицу, подцепила проклятое платье, брошенное на землю, и занесла его в дом. Мало ли кто тут бродить вздумает, а оно мне пока нужно.

И все-таки с защитой избы надо что-то делать. Сначала она Лихо в подпол пускает, но там хотя бы я дома была; потом маг заходит как к себе домой; теперь вот ведьма… Этак я как-нибудь приду, а ко мне на сожительство добрая избушка уже кикимор подселила.

Утро следующего дня у меня началось в обед. И то, я б, наверное, и дольше проспать могла, если бы в дверь не начали стучать.

– Госпожа ведьма! Забава! – звала меня с улицы Добронрава. – Открывай уже, ну сколько можно?

– Вот именно, сколько можно? – села я на кровати, свесив ноги. – Ни дня госпоже ведьме не отдохнуть.

Потянулась, зевнув, завернулась в одеяло и открыла дверь. А там помимо Добронравы стоял знакомый мне плюгавенький мужичок в помятой рубахе с чужого плеча.

– Ой, – замер у порога Овинник и почесал обширную лысину в окружении остатков волос. – Ты спишь, что ли?

– Похоже, что сплю? – серьезно ответила я ему и посторонилась, пуская их с Добронравой внутрь.

– Как у вас получилось прийти сюда вдвоем? – я опустилась на скамью, широко зевая. – Овинник же от своего сарая далеко отойти не может.

– Так и не мог! – радостно воскликнул он. – А тут жрать как захотелось! Молоко все выхлебал да и вышел на улицу, представляешь?

– Встретила его, когда он у ворот городских ходил, к людям приставал, подайте ему ведьму и все тут, – Добронрава сунула мне в руки забытый в Дубках плащ, по-хозяйски огляделась, поставила самовар и начала выкладывать на стол пироги.

Я вздохнула. Все-таки надо научиться хотя бы кашу варить. Или Домового завести… Мечты, мечты! Чтоб домового приманить, надо свою собственную избу иметь и жить там постоянно.

Овинник сел рядом, с восторгом рассматривая появляющуюся на столе еду.

– Руки, что ли, иди вымой, – кивнула я ему на умывальник. – От немытых рук и у бывшей нежити живот заболеть может.

– Это еще хорошо, что он господину магу на глаза не попался, – улыбнулась Добронрава, наливая нам чай и садясь рядом. – Совсем же блаженный!

– Это точно, – я проследила взглядом, как Овинник, вымыв руки, начал их вылизывать по-кошачьи. – Но он не нарочно.

– Да я уж поняла, что это ваш с ним разговор не по плану пошел, – вздохнула торговка, отчего ее выдающаяся грудь чуть подвинула стол.

– Ладно, с ним разберусь, – подтянула я одеяло повыше, накрывая плечи. – Ты мне вот что скажи: был ли кто в твоей пекарне чужой, когда меня на разговор позвали?

Добронрава задумалась и помотала головой.

– Любава если только, – пожала она плечами. – Из деревни приехала, родители дом в Дубках купили, батя ее стеклодув хороший, вот и накопили. – Она задумалась: – Лет пятнадцать назад приехали.

Я пригорюнилась. Значит, платье проклятое мне кто-то из своих подсунул.

– А Зарянка?

– А что Зарянка? Она Милоликина племянница, ночует у нее частенько, а вообще она из Тихих Вешек, часа три на лошади, – улыбнулась Добронрава. – Я ее туточки к господину магу приставила.

– Зачем? – от удивления я подавилась пирогом.

– Так сама же просила следить, – постучала меня по спине торговка. – Она утром все дела свои переделает, а потом ходит за ним, слушает.

Овинник, закончив умывания, сел за стол и набросился на еду.

– В руку возьми, – посоветовала я ему, когда он лакать из кружки начал.

А потом помотала головой, возвращаясь к разговору.

– И что она рассказывает про мага?

Добронрава задумалась:

– Да почти ничего и не рассказывает, он дома в последнее время сидит. Точнее сидел, пока в столицу не собрался.

– Понятно. Ничего, значит, – расстроилась я.

Хотелось бы мне знать, что там Гостомысл с магом нарешали по поводу брошенных деревень…

– Ну ладно, – торговка поднялась, – пора мне. Пироги сами себя не продадут.

Я поднялась следом, открыла сундук в углу и достала несколько баночек с похудательным зельем.

Добронрава довольно крякнула, потрепала по голове Овинника, отчего тот чуть со скамейки не слетел, и поманила меня за собой на улицу.

– Я никому про него говорить не стала, – громко зашептала мне на ухо. – Но, смотри, девки быстро прознают, что в сарае нет больше хозяина, а там и маг придет проверить.

– Этот точно придет, везде нос свой длинный сунет, – расстроилась я. – Ладно, постараюсь эту проблему побыстрее решить.

– Ну давай, – махнула она мне на прощание. – Если что, Зарянку пришлю с новостями.

– Зарянку, да… – задумчиво ответила я, провожая взглядом дородную фигуру торговки.

– Что делать будем? – вышел следом за нами на улицу Овинник. – Пошли гулять по лесу? Никогда в лесу не был!

– Сначала мы будем выяснять, какие у тебя силы остались, если остались. И думать, как тебя обратно умертвить, – расстроила я бывшую нежить. – А потом, может, и погуляем.

– Ну как? – я выглянула из дома.

– Не торопи! – оборвал меня Овинник.

Он лежал на земле, уткнувшись в нее лбом, и медленно разводил руки.

Я вздохнула. Целое утро так лежит, а все не торопи да не торопи. А как не торопить-то, если у меня зелье остывает? Вдруг чего поменять в рецепте надо? Кто знает, как оно подогретое сработает? Хотя я на самом деле вообще не знала, как оно срабатывать собирается. Овинник вон тоже не знал, но ради восстановления своей силы готов был рискнуть и выпить все, что я предлагала.

Я вернулась к столу, где разложенные в строго хаотичном порядке лежали травы. Пока моя оживленная нежить там на земле валялась, я уже успела приготовить несколько пузырьков с противолиховским и превращательным зельем. Во втором, правда, не хватало одного важного компонента – ведьминого слова, которое и определяло направленность превращения. Но, пока водяной не объявился, я завершать зелье не торопилась.

В печи томился горшочек со щами, подходили медовые пряники, и я снова выглянула на улицу – пора было обедать. Овинник, похоже, уснул, потому что снова перестал шевелиться. Когда несколько часов назад он так в первый раз замер, я перепугалась знатно – а он как ни в чем не бывало повернулся на бок и громко всхрапнул.

Я постояла на крыльце, вдыхая прохладный воздух. Совсем скоро схватит лед тонким кружевом лужицы, затянет запруды на реке прозрачным стеклом, и водяной с русалками на зиму спать улягутся. А мне до этой поры ой как надо было лешего найти! Постояла,