Накрыв одной рукой шар, она сомкнула веки блеснувших магией глаз и продолжила причитать, другой ладонью же прикоснулась к лицу подопытной. И в следующий миг золотистыми полупрозрачными всполохами магический поток заструился ручейком по замкнувшемуся контуру.

Преображение Дуровны, сопровождаемое хрустом костей распрямившейся спины и плеч, заставило ведьм вначале вздрогнуть, а потом охнуть. Макфа же отняла руку и прикрикнула:

— Ну хто там ешо? Давай сюды!

При виде результата первой ведьмы никого более уговаривать не пришлось. Все как одна разом склонились к шару, и Макфа накрыла ладонью морщинистое лицо Златы, потеснившей Дуровну, с удовольствием разглядывающую гладенькую кожу рук после настоящего омоложения. Следом ряды смертельно довольных пополнили: Ядовна, Кряковна, Вальдовна.

Закончив же ритуал собой, Агата оглядела собственное отражение в стекле потухшего тут же шара и с неудовольствием отметила, что полученный эффект скуднее, чем у остальных, лет так-эдак на десять. Потому и прицокнула языком, тараторя на одном дыхании:

— Раз уж вы хлебнули магии поболя, слух сюды: менестрель ныне мой, и чоб ни-ни приворотки всем. Узнаю, обверну усе взад!

— Та не кипятися, Макфа, уяснили мы, уяснили… — примирительно протянула Вальдовна, все еще щупая пальцами свое лицо, к тому же с удовольствием подмечая изменившуюся тональность и тембр голоса.

— А что с Дрархимом? — подал голос Кхан, ранее молчаливо сносивший творящиеся кругом чудеса.

Шивальдовна и тут опередила остальных, отвечая сразу за всех, в кои-то веки грызанув ноготь пророческий:

— Дык а чаво ет с ним, пускай ваши дальше сами. Теперь-то уж точно победять. Ты ток поспешай, не то пропустять усе веселье напрочь.

— Шильда! — крикнула на нее Макфа, пытаясь дотянуться до менестреля, да только поздно было, не успела. Активировав кровавую монетку в кармане, да не какую-нибудь, а возвратную, Илкет испарился в воздухе, оставляя после себя лишь облако всколыхнутой пыли.

Ирвинтвед. ЦАМТ. Таверна «Мохнатый увалень».

— Ик! — Детектив Рияна Дорин в пятый раз за вечер разразилась приступом икоты, вещая в промежутках между всхлипами над кружкой эля:

— А я его искала, пнимаешь, ис-ска-ла-а-а-а!

— Понимаю, — в десятый раз поддакнул алхимист, задаваясь очередным вопросом: «Какого черта я здесь забыл»? Однако оглядывая убитую горем девушку, Ионас довольно отчетливо понял, хоть и хмельной головой, что оставлять ее одну сейчас никак нельзя — натворит дел или и вовсе пропадет, как и ее жених.

Девушка же лишь продолжила глушить горе в пенном напитке, приговаривая:

— Заглянула под каждый камень, пнимаешь, под ка-а-аждый!..

— Понимаю.

— Хозяйка, еще э-эля! — прикрикнула Рияна заплетающимся языком, стукнув опустевшей кружкой по столу с характерным чавканьем донышка по липкой столешнице.

Довольный рокот прокатился по таверне, и толпа вторила ей подобными возгласами:

— И мне.

— Сюда пойла…

— Еще пинту!

Сноровистая подавальщица ловко танцевала по залу, лихо так уворачиваясь от загребущих лап похотливых мужиков, кидающих плотоядные взгляды в том числе и на детектившу.

— Мне тоже, — кивнул Кохт девице с подносом, приземлившей сразу пять кружек на их стол.

— С дочурки Саяны пять медных, с тебя — пятнадцать, — гаркнула девица, сгребая из-под носа у старшей из сестер Дорин пустые кружки, коих уже накопилось с десяток.

— М-м-мне нужно выйти, — бросила Рияна, прикрыв ладошкой рот. Ее неуверенные попытки вылезти из-за стола раз за разом оканчивались провалом, ноги не слушались, да и попа плюхалась обратно на лавку.

Быстро приняв решение, парфюмер кинул на стол два сребрика, буркнув порозовевшей от удовольствия подавальщице:

— На чай.

И помог сыщице все-таки вылезти из-за стола. Однако путь им преградил бородатый подвыпивший мужик, подскакивая навстречу с участием.

— Ты бы это, прежде чем спаивать Риянку-то нашу, разрешения у матери бы спросил! — участливо проронил тот, розовея лицом до самых ушей.

— Да не трону я ее… Девушке плохо! Не видите? — Боевой алхимист, принявший было стойку, выставил вперед руку, другой придерживал опьяневшую Дорин за талию. Правда, та постоянно норовила сползти на пол мягкой жижей.

— Да пусти ты их, — понеслось ему из угла бабским голосом. На что хозяйка таверны не преминула ввернуть: — Твоя правда, Гильжа, в девках-то Янки наши засиделися, так хоть можа эта и захомутает кобелину-то.

— Ага, ентот на вид породист. Так что совет да любовь, голубки! — прокаркала другая, стукая пустым бочонком по столу. Мужская же половина из числа присутствующих оскорбилась и оттого загудела, инициируя новую тему для спора:

— А мы тебе чаво, мордой не вышли? — брякнул дедок за соседним столиком от барной стойки, притопывая ногами по полу в негодовании.

Не решаясь остаться на будущую драку, в которую то и дело грозился вылиться характерный накал страстей, Ионас отпихнул растерявшегося бородатого и быстренько донес девушку до двери, повесив руку Рияны себе на плечо. А когда очутился снаружи, то чуть смачно не ругнулся, только сейчас вспомнив об испорченной самоходной карете.

«Иллюзии лошадей-то не жалко, воссоздал их, дабы не пугать мирный народ. Правда, в этот раз уже заморачиваться не стану», — подумал он, глядя на пустые бочонки из-под пенного напитка, сваленные кучами прямо у порога. Затем наспех и соорудил бричку без возницы. А чтобы в очередной раз не встретить кого из знакомых сыщицы, желающих принять назойливое участие в судьбе девушки, махнул рукой и приделал к телеге стены да потолок, предусмотрев в конструкции маленькое дозорное окошко и, что естественно, дверцу.

Окинув взором свое творение, маг заметил мимоходом светлеющий горизонт, подсказывающий о скором начале дня. Потому, водрузив девушку на скамью сооруженной конструкции и забираясь следом, сам Ионас и остатки его трезвого разума решили просто покататься по городу до утра, а потом с чистой совестью проводить одну из Дорин в приют, сдать, так сказать, из рук в руки.

Однако стоило им немного проехать вперед, медленно завернуть за угол на Оранжевую улицу, как из ниоткуда в них чуть не влетела женщина. Причем верхом на палке, даже не метле!

— Чем обязаны, уважаемая? — выжал из себя остатки самообладания Кохт, выглядывая в окошко. Магический защитный контур, выставляемый, скорее, по боевой привычке, сработал исправно, распластав, судя по всему, молоденькую ведьму аккурат перед самыми досками.

— И-и-ха! — пронеслось тем временем на улице, заставляя мага удивиться еще больше. Вырвавшийся возглас сообщил округе об окончании его терпения: