— Виверна, — произнесла я, вновь посмотрев на дракона, — ее удалось допросить?

Дракон несколько помедлив с ответом, произнес наконец:

— Нет.

— Но вы же допрашивали! — воскликнула я, вспомнив о том ужасном вопле, что разнес все стекла в центре города.

— Предпринял попытку, — нехотя признал лорд Арнел, — но любое ментальное вмешательство запускает механизм самоуничтожения. Мы не ожидали этого, учитывая… что заклинание было наложено самим герцогом Карио, который…

— Является их отцом, — заключила я, продемонстрировав, что мне об этом прекрасно известно.

Несколько секунд я размышляла над ситуацией, задумчиво глядя на лорда Арнела, и…

Идея пришла внезапно.

— Пообщайтесь с ней, — предложила я. — Без попыток ментального вмешательства, без спеси и надменности, без угроз и пыток. Проявите галантность, предупредительность и все то, что вы превосходно умеете, учитывая, количество уже влюбленных в вас личностей, полагаю — результат не заставит себя ждать.

— Результат? — дракон вопросительно изогнул бровь. — Какой конкретно результат вы имеете ввиду, мисс Ваерти?

Я пожала плечами, и невозмутимо ответила:

— Любой. Главное — результат. Знаете, профессор Стентон всегда говорил «Любой провал, это в первую очередь — результат». Так что…

Я не договорила. Остановило нечто, нечто в глазах дракона, нечто, что бесконечно изумило меня и я не сразу поняла, почему осеклась на полуслове. Не сразу, но… я поняла, считала эту эмоцию, догадалась о чувстве, осознала произошедшее.

Лорд Арнел испытывал ко мне… жалость. Именно жалость, но мне совершенно были непонятны ее причины. Непонятны и неприятны, но заставившие сердце сжаться от ощущения предстоящей боли. Так уличный пес сжимается, стоит кому-то вскинуть руку. И возможно в этой руке ни камня ни палки, но собака инстинктивно сжимается, вот и я… Я заставила себя вспомнить, что я не собака.

И вполне успешно ощущала себя человеком, ровно до слов лорда Арнела.

— Анабель, снимите с меня табуирующее заклинание. Сейчас.

Таким тоном собаке приказывают «Лежать», ну или «Принеси палку», можно было бы подобрать еще множество аналогий, но какой смысл? Передо мной стоял дракон с уровнем силы зашкаливающим за отметку четыре сотни, при том что мой состоял всего лишь из убогой шестерки. Казалось бы — исход противостояния предрешен, но…

— Знаете, в чем ваша проблема, лорд Арнел? — поинтересовалась я, одновременно ощутив мягкое касание заклинания «Metamorph» призванное профессором Наруа, и мгновенно отпуская собственное.

И зная способность боевого мага удерживать защитное заклинание, я понимала, что мне следует заканчивать этот разговор и поторопиться.

Но лорд Арнел неожиданно тихо произнес:

— Не уверен. Однако я точно знаю, в чем ваша проблема, Анабель.

— Да? — улыбку я не сдержала и не менее язвительно поинтересовалась: — И в чем же?

Я ожидала, что услышу нечто нелицеприятное, и в целом личностно-характеризующее, но дракон удивил, произнеся всего одну фразу:

— Во мне.

В следующее мгновение заклинание профессора Наруа было сметено волной чистой силы!

Не глядя, не напрягаясь, вообще его не замечая особо, а затем, попирая этику, мораль, пыль в этом тайном проходе и «Uiolare et frangere morsu» ко всему прочему, дракон шагнул ко мне, преодолев крайне узкое пространство тайного хода, и мы с ним пришли к крайне неутешительным выводам:

— Вы крохотная, — произнес дракон, обнаруживший, что покушаться на мою честь, прижав меня же к стене, крайне неудобно.

— Вы сломали мое таибурующее заклинание! — прошипела я, осознавая крайне болезненное поражение.

Впрочем, как действительно говаривал профессор Стентон — результат, это всегда результат, пусть даже и отрицательный. А потому подбородок я гордо вздернула сама, прежде чем лорд Арнел силой заставил меня сделать это.

Наши взгляды встретились.

И это… каким-то непонятным мне образом, вдруг совершенно изменило картину происходящего в моем сознании. И если едва лорд Арнел стиснул меня в стальных объятиях, я восприняла это как насилие, то вот так, глядя в его темные глаза и ощущая его прикосновения, я вдруг поняла — это не насилие, меня лишь удерживают. Весьма бережно, крайне осторожно, крепко обхватив одной рукой за талию, в то время как вторая, двинулась по моей щеке, в нежном, полном трепетной ласки касании. И я почти не дышала, когда его пальцы заправили выбившуюся прядь за ухо, когда коснулись шеи, когда дракон посмотрел на мои губы так, что дышать я перестала вовсе, а затем вновь взглянул в мои глаза.

И я поняла, что тону в его взгляде, просто тону, окончательно и основательно.

Именно там и тогда я поняла, что больше никогда не увижу этого дракона, таким как прежде. Даже зная обо всех его пороках, надменности, несдержанности, ошибках и… родственниках. Любовь или есть, или ее нет. Моя обрушилась на меня сходом снежной лавины с гор. Сбила с ног. Уничтожила. Растерзала и погребла под собой. Моя любовь… ее не должно было бы быть, для нее не было места в этом продуваемом насквозь ледяными ветрами городе, она… она…

— Анабель, — лорд Арнел смотрел в мои глаза, и меня бы утешило, если бы он взирал с гордостью опытного ловеласа, но нет… в его взгляде тоже была боль.

И она оставалась там, когда дракон произнес:

— Я люблю вас.

Признание, от которого мое сердце перестало биться.

Но мой мозг… зародившиеся в нем мысли царапали острыми гранями, словно осколки битого стекла. Любит? Разве? Любовь ли это, ведь всего несколько минут назад были произнесены совершенно иные слова. И неужели после фразы «Я хочу вас» можно говорить о любви? Какая же это любовь? Это лишь страсть. Низменная, недолговечная, порочная страсть. Именно та, которой столь известны драконы. Та, что неизменно оставляет за собой незаконнорожденное потомство, что ломает человеческие жизни и… ранит мое сердце. Именно ранит, и именно сейчас.

И я смотрела на лорда Арнела, а чувствовала, как разлетается вдребезги вся моя душа.

— Анабель, — тихий хриплый голос, и прикосновение к моей щеке, столь ласковое и столь умелое.

Умелое!

Вероятно, если бы в этот миг его рука дрогнула, а дыхание выдало бы все то смятение, в коем должен был бы пребывать мужчина, только совершивший признание в собственных чувствах, я бы, возможно отреагировала иначе.

Возможно…

Но смятения не было. Не было сомнений. Не было даже стыда по поводу нарушения моего личного пространства. Было лишь касание, что во мне, к моему собственному стыду влюбившейся основательно, пробудило непонятное и необъяснимое тепло и желание прильнуть щекой к его ладони, в стремлении продлить ласку…